Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами - [40]

Став членом Союза писателей СССР еще студентом – в 1953 году, – через двадцать лет Рождественский был уже литературным генералом. Он стал секретарем Союза, возглавлял правление ЦДЛ, получил Государственную премию и был награжден четырьмя правительственными орденами. Его имя было у всех на слуху. Однако, несмотря на все свои звания и регалии, Рождественский считался в своей среде скромным человеком. Никаких кутежей, дорогих покупок, скандальных историй и прочего за ним не водилось. Поэтому именно он часто руководил разными комиссиями по литературному наследству: Марины Цветаевой, Осипа Мандельштама, Владимира Высоцкого.

Перестройку, начатую Михаилом Горбачевым, Рождественский встретил с большим воодушевлением. Как и многие в стране, он понимал, что общество буксует, что ему нужны свежие идеи. Однако в то же время у него хватило мудрости не бежать впереди паровоза и не кричать громче всех. Так, когда ему предложили возглавить перестроечный журнал «Огонек», он отказался, предложив вместо себя другую кандидатуру – Виталия Коротича.

Прошло всего лишь несколько лет, и Рождественский одним из первых в перестройке разочаровался. Именно это разочарование, судя по всему, его и убило. В 90-м году врачи обнаружили у него опухоль мозга. Несмотря на страшный диагноз, Рождественский воспринял это сообщение с присущим ему юмором, написав стихотворение «Неотправленное письмо хирургу», где были следующие строчки:

Изучив меня, в конце концов

Были авторы диагноза строги:

«Опухоль – с куриное яйцо.

А вокруг – куриные мозги».

Поскольку отечественные врачи не давали никакой гарантии, родственники поэта решили везти больного в Париж. Но им понадобилось целых полгода, чтобы власти разрешили дать визу и обменяли необходимую сумму в валюте. Вопрос был решен в положительную сторону только после того, как семья поэта напрямую связалась с семьей тогдашнего генсека Михаила Горбачева.

В Париже Рождественскому были сделаны две операции. Однако надежды на благоприятный исход и тамошние врачи не давали. Поэт вернулся на родину. И здесь его вскоре сразила новая болезнь – перитонит. Врачам удалось спасти Рождественского, хотя ситуация была критическая – он пережил клиническую смерть. И все же 19 августа 1994 года эскулапы оказались бессильны. У поэта случился инфаркт, сердце запускалось семь(!) раз, а на восьмой остановилось. Последнее, что успел сказать поэт, были слова, обращенные к его любимым женщинам – жене и двум дочерям, стоявшим здесь же: «Девочки, милые, до свидания. Я вас всех очень люблю».

Минуло больше десяти лет, как нет с нами Роберта Рождественского. Однако люди до сих пор помнят его по стихам, звучащим по радио, по песням, которые доносит до нас наше телевидение, так полюбившее советское кино. Но есть и другие приметы того, что имя замечательного поэта не забыто. В конце июня 2002 года в Переделкине, где жил Рождественский, поставили памятный знак, сделанный из розового гранита. Там же появилась и улица Роберта Рождественского, которая ранее именовалась Трудовым переулком.

21 августа – Юрий НИКУЛИН

Этот человек принадлежал к тому типу людей, к которым понятие смерти не относится. Если судить по его экранным работам, то он был настолько прост и легок, что, казалось, он будет жить вечно. Так большинству и думалось, когда он появлялся на телеэкранах в разного рода шоу и передаче «Белый попугай», где он был бессменным ведущим и главным мотором: анекдотами он сыпал с мастерством фокусника, на глазах у изумленной публики достававшего многочисленные предметы из своего цилиндра.

В сущности, Никулин прожил славную и долгую жизнь. Если учитывать, что он воевал на фронте и неоднократно смотрел смерти в лицо, то ему и вовсе повезло. Ведь многие из его товарищей-зенитчиков погибли буквально на его глазах. Так, одному бойцу осколком снаряда срезало полголовы в тот самый момент, когда он присел на пенек, чтобы пообедать. Другого убило прямо во сне – крошечный осколок угодил точно в висок. Еще один сослуживец погиб и вовсе нелепо: после двух бессонных суток заснул на движущемся орудии, упал с него и был раздавлен колесами. Каждый раз, когда на глазах Никулина гибли его товарищи, он мысленно говорил себе: «Ведь это же мог быть и я». Но судьба хранила его: только однажды он был контужен разрывом снаряда и почти месяц пролежал в госпитале. После чего вернулся на передовую и до конца войны больше ни разу не был ранен.

Свою главную в жизни профессию Никулин выбрал в общем-то случайно. Вернувшись из армии, он был преисполнен твердой уверенности, что с его способностями его возьмут в любое творческое заведение Москвы. Ведь в армии он активно участвовал в художественной самодеятельности, и однополчане были просто в восторге от его комического таланта. Однако действительность оказалась печальной: Никулина не приняли ни во ВГИК, ни в ГИТИС, ни в Театральное училище имени Щепкина. Отчаянию нашего героя не было предела. Ему казалось, что само небо прогневалось на него. Помог случай. Еще когда он проходил отбор в ГИТИСе, его приметил тогда еще никому не известный Анатолий Эфрос (в то время он заканчивал режиссерский факультет института). Узнав, что Никулин в институт не поступил, он посоветовал ему идти в студию при Ногинском театре, которым руководил режиссер Константин Воинов. Этот совет и вспомнил Никулин. Студия находилась в Москве, и он решил рискнуть. На этот раз удача от него не отвернулась – его приняли. Однако учиться в студии ему пришлось недолго. В сентябре того же года его поманил к себе цирк. А попал он туда с помощью газеты «Вечерняя Москва». Они с отцом были ее большими поклонниками и однажды прочли в ней объявление о наборе в студию клоунады при Московском ордена Ленина государственном цирке на Цветном бульваре. Возникла идея: а что, если попробовать? И хотя мама Никулина была против, ее голос оказался в меньшинстве.