Свет озера - [73]

— Было это на пороге нашего дома. Кровь прямо так и хлынула на землю, словно на улицу выплеснули грязную воду, где посуду мыли.

Очевидно, ее не оставляло воспоминание об этой молодой женщине. Клодия рассказывала, как раньше ходила навещать ее и ее малютку, потом снова заговаривала о ее конце. Недрогнувшим голосом. Рассказывала без гнева, даже вроде бы без волнения. Глаза были устремлены куда-то вдаль. Она уточняла:

— Я-то все хорошо видела, потому что солдаты меня держали, заставляли смотреть. Один завел мне руки за спину, а другой тащил за волосы.

Бизонтен решил, что Клодия продолжит свой рассказ о том, как подверглась насилию, но Клодия замолчала, уставившись в одну точку неподвижным взглядом, как будто образ той убитой женщины с младенцем на руках накрепко врезался в ее память.

В другой раз, когда мужчины вернулись домой, вырубив положенное им количество колючего кустарника, Клодия без всякой их просьбы заговорила самым непринужденным тоном, будто речь шла о прогулке:

— Как-то вечером пришли солдаты. Они привели с собой пленных. Поставили их на площади и всех раздели догола. А была зима. Они кирками разбили лед у фонтана. А потом велели пленникам прыгать в воду. Кто высунет голову, его тут же обратно под воду заталкивали. Потом велели им выйти из воды. А тут прибежали люди с косами… И меня увели к нашим.

Бизонтена отчасти удивляло, что Клодия ни разу не говорила о Блонделе, но, когда кто-нибудь в разговоре упоминал о лекаре и Ортанс, глаза ее загорались. Она слушала, сведя брови, словно не совсем понимая, о чем идет речь, и недовольно хмурилась, когда кто-нибудь из детишек подымал шум. А когда она засыпала, о ней рассказывала Мари. Рассказывала, как проводили они дни, когда мужчины были на лесосеке. Говорила, как ласкова она с ней, с Мари, и с Леонтиной, и в каждом слове Мари чувствовалось, что она уже любит эту искалеченную жизнью девушку настоящей материнской любовью.

37

Утром в понедельник мастер Жоттеран приехал раньше обычного. Мужчины трудились на ближайшем склоне. Бизонтен бегом спустился вниз, взяв лошадь под уздцы, остановил повозку у лужайки перед лесосекой. Ему хотелось поговорить с мастером об отъезде Ортанс и о том, что Клодию они оставили у себя, но, едва он успел вымолвить первые слова, его прервал смех приезжего.

— Я знаю об этом поменьше твоего, — проговорил Жоттеран, — но что они уехали, это я знаю точно. И даже добрались до границы. Знаешь ли, после всего, что ты мне об этом лекаре рассказывал, меня уже ничем не удивишь. Одно жалко, что мне не удалось его повидать. Ведь не каждый же день встречаешь такого чудодея.

Они вошли в хижину, где их встретили Мари, Клодия и Леонтина. Поздоровавшись с ними, мастер Жоттеран вытащил бумажку и протянул Бизонтену со словами:

— Еще вчера доставили, но меня дома не было. Какой-то человек принес. Жена говорит, просто бродяга, даже подозрительный с виду. Я прочел, а вот это для вас.

Мари прижала обе руки к груди и прошептала:

— Читайте… Прочтите поскорее…

Бизонтен развернул бумагу, молча проглядел ее и начал читать:

«Друзья мои, тот край, где находитесь вы, он светозарный край. В Бьере мы нашли родителей для двух брошенных ребятишек. Через день-другой мы уже будем в нашем несчастном, истерзанном Франш-Конте, где нас ждут другие гибнущие птенчики. Берегите ее, нашу Клодию. Я вас люблю всех и думаю о вас. Ваша Ортанс».

Бизонтен замолк и взглянул на Клодию, да и она не спускала с него своих черных глаз, в глазах этих, как ему почудилось, зажглось что-то, как в те минуты, когда к ней подходил Блондель. Мари улыбалась. Мастер Жоттеран тоже посмотрел на Клодию. И просто сказал:

— Ну и ну, вот оно дело какое!

— Пойду сейчас позову всех наших.

— Давай, давай, — рассмеялся Жоттеран, — я привез кое-какие новости для всех, и для тебя тоже.

По лукавому взгляду Жоттерана Бизонтен догадался, что новости он припас им хорошие, но старик наотрез отказался выкладывать их, пока не соберутся остальные. Когда все явились и уселись на скамью, он еще потянул, испытывая их терпение, и наконец обратился к Жану:

— Не любитель я говорить на сухую глотку. Жан, сынок, там у меня в повозке завалялась бутылочка вина, принеси-ка ее сюда. Да смотри не разбей. Вино хорошее.

Мальчик вприпрыжку бросился к конюшне, а Жоттеран продолжал:

— Не следует сообщать хорошие новости, раз не прополощешь хорошенько горло, но, если моя животина как на грех раскокала бутылку, я ни слова не смогу вымолвить.

Тут Бизонтен с Пьером одним махом перемахнули через скамью и подошли к двери. Как только на пороге появился Жан, они разом подставили обе свои шапки под драгоценную бутылку на тот случай, если она, не дай бог, грохнется об пол. И проделали они эту операцию с такими выразительными жестами, что все покатились со смеху и долго не могли остановиться. Когда вино разлили по чаркам, Жоттеран встал, поднял свою чарку и начал:

— Друзья мои, пью за ваш переезд в наш славный град Морж. Пью за стройки, на которых будет трудиться Бизонтен Доблестный. Пью за вашу будущую работу, ибо всем вам найдется работа, и работа хорошая.

Они медленно смаковали вино, и Бизонтен сказал: