Свет очей моих - [27]

Крессида поехала домой и сменила одежду. Девушка облачилась в простое черное платье без рукавов, а костюм с блузкой засунула в мешок со старыми вещами. Она никогда больше не наденет их. Прихватив льняной жакет, Кресси вышла из квартиры.

До больницы добиралась, будто на автопилоте.

Не могла сосредоточиться – одолевали эмоции. Несколько раз она лишь чудом избежала аварии.

Когда она ждала лифт, чтобы подняться в палату отца, к ней подошла медсестра.

– Вашего папу выписали из отделения интенсивной терапии, мисс Филдинг. Ему стало намного лучше. Теперь он в отдельной комнате в крыле «А».

– Это же просто замечательно! – Кресси широко улыбнулась. – Отлично.

– И все врачи довольны, – заулыбалась в ответ медсестра. – Кстати, его очень приободрили цветы и фрукты, присланные женой.

– Элоиза передала цветы и фрукты? – не веря своим ушам, переспросила Крессида.

– Ну, вообще-то, в передаче не было визитной карточки, но ваш папа не сомневался, что это от супруги. Он так обрадовался, – медсестра сделала паузу. – А миссис Филдинг не смогла приехать? Как жалко!..

Палата отца напоминала цветочный магазин.

Кресси замерла в дверном проходе, восхищенно рассматривая роскошные букеты. Джеймс Филдинг повернул голову в ее сторону и тут же... как-то сник. Он надеялся увидеть Элоизу.

– Кресси, дорогая, – слова давались ему с трудом, в голосе звучало разочарование, хоть он и постарался скрыть это. – Как я рад тебя видеть.

– Ты выглядишь потрясающе, папочка, – она наклонилась и поцеловала его в щеку. – А сколько цветов! Я тоже хотела принести тебе их, но ты же лежал в реанимации. Туда носить цветы не разрешается. Однако теперь вижу, кто-то опередил меня, – Кресси старалась говорить много и оживленно, чтобы поскорее забыть тот неловкий момент, когда он принял ее за Элоизу. Словесный поток стал защитной реакцией на боль, которую она ощутила, увидев, что отец не слишком-то ей рад.

Он ждал не ее. Кресси расстроилась. Надеялся, приедет Элоиза. Вернется к нему.

– Лилии и гвоздики, корзина с фруктами... – Мне кажется, я знаю от кого все это, – Джеймс Филдинг нежно улыбнулся. – Точно знаю. Жаль только, от нее нет записочки. Может, Элоиза чувствует себя виноватой?..

Крессиде хотелось закричать, что это невозможно, но она изобразила улыбку и присела на край кровати.

– Может...

Он теребил пальцами простыню и с мольбой смотрел на дочь.

– Она пробовала связаться с тобой? Звонила? Оставляла сообщения?

Девушка покачала головой.

– Увы, папа. Неужели ты думаешь, я не сказала бы тебе?

– Не знаю, – с раздражением произнес он. – Ведь вы никогда не любили друг друга.

– Забудем про это, – она накрыла его руку своей. – Главное сейчас – твое здоровье.

– Доктор говорит, я скоро поеду домой. Но он считает, что за мной должна круглосуточно ухаживать сиделка. Думает, Берри одна не справится. – Джеймс нахмурился. – Сколько нужно денег на все! И куда возвращаться из больницы? В чужой дом?

Кресси мягко произнесла:

– Не беспокойся, папа. Я все уладила с твоими кредиторами. Особняк никто не тронет.

Он кивнул.

– Как хорошо. И Элоиза, наверно, довольна. Знаешь, ее роман с Алеком Каравасом... Ерунда. Ну увлеклась мужчиной помоложе, ничего страшного...

Кресси открыла рот от изумления. На мгновение кровь прилила к ее вискам, и девушка почувствовала себя плохо.

Неужели он думает лишь об Элоизе? Как угодить жене-пустышке, которая жестоко обманывала его, постоянно вытягивала деньги? Неужели он не понимает, что Элоиза – аферистка, которую вот-вот арестует полиция? Ведь эта дама наравне с Алеком участвовала в мошенничестве.

Кресси ожидала, что отец замучает ее вопросами о переговорах с кредиторами, но это его совершенно не интересовало. Он принял мифический успех дочери, как должное.

Точно так же оценивал и натянутые отношения между ней и мачехой. Подобное, мол, сплошь и рядом.

У Крессиды заболело сердце.

Он никогда не узнает, какую цену ей пришлось заплатить за решение семейных проблем...

Я испортила себе жизнь, чтобы помочь ему, негодовала в душе Кресси. Но отцу нет до этого никакого дела! Его будоражит лишь страсть к Элоизе. О другом и думать не хочет.

Она встала.

– Мне... лучше уйти. Я обещала медсестрам, что не буду утомлять тебя.

– Хорошо, хорошо, – он откинулся на подушки и потянулся за наушниками для радио.

Кресси сделала глубокий вдох.

– Но я должна предупредить тебя, что мне нужно уехать за границу. Очень скоро. Командировка может продлиться несколько месяцев.

– Ну что ж, отличные новости, – Джеймс Филдинг улыбнулся. – Твоя карьера складывается удачно, верно? Я знаю, ты этого заслуживаешь.

Она тихо произнесла:

– Но стоит ли мне уезжать? Оставлять тебя одного?

– Не волнуйся, дорогая. Все будет в порядке. К тому же, у тебя своя жизнь, а у меня своя. Мы не должны зависеть друг от друга. И я не хотел бы, чтобы ты постоянно нянчилась со мной...

– Да, – согласилась она, – возможно, ты и прав. Увидимся завтра.

Девушка бесшумно прикрыла за собой дверь. В коридоре она остановилась и прижалась к стене. Ее ноги дрожали так сильно, что она боялась упасть. Кресси закрыла глаза, но одинокая слезинка все равно вырвалась наружу и побежала по щеке. В отчаянии Крессида прошептала: