Свет надежды - [58]

– Тин, – она тоже посмотрела на него чуточку смущённо и отчаянно, – мы же им скажем… или нет?

– Обязательно скажем, – уверенно подтвердил Костик, – тайком по кустам прятаться не будем, не волнуйся. Как доберёмся до ма, так и обрадуем… а сейчас постарайся не отставать. И не лезь, пожалуйста, в самое пекло, ладно?

– Угу, – кивнула она так важно, словно давала клятву или стояла рядом с ним в загсе, и Костик невольно ухмыльнулся, а что, неплохая мысль.

Уж он постарается сделать всё, чтобы его Юнка получила все праздники, которые так обожают девчонки, по самому полному списку.

В следующий миг мангур резко отодвинул засов и, распахнув ударом лапы дверь, первым выпрыгнул на оказавшееся за нею крыльцо. Костик, мгновенно забросив в глубь сознания все лишние сейчас мысли, ринулся следом, точно зная: тем, кто окажется впереди, достанется львиная доля всех пакостей, какие приготовили пытающимся удрать узникам покорные воле жрецов охранники. А приготовили они не скупясь, это он понял, едва разглядел прячущихся между кустами и грядками вооружённых луками и жезлами людей, широким полукругом оцепивших все подступы к крыльцу.

Но не дремали и сидевшие в засаде охранники, обязанные по первому звуку тревоги бежать к чёрному входу северного крыла. Здесь жили преимущественно те, кто считался самыми никчёмными и самыми ненадёжными из обитателей храма: старики, калеки и сироты, которых время от времени находили служители у подножия статуи Астандиса, стоящей перед фасадом центрального здания. Не сводившие взгляда с двери стражники сразу рассмотрели в бледном свете разгорающегося дня по-походному одетых девчонок, вылетевших на ступени заднего крыльца следом за мощным зверем, и не стали ни задумываться о судьбе пленников, ни ждать, станет кто-либо из них нападать или нет. Пустили в ход своё оружие, не медля ни секунды, и в широкую грудь мангура полетел рой стрел, огненных смерчиков и колючих молний.

Верт рыкнул так, что отозвались стёкла в ближайших окошках, и перед его мордой тотчас взвилось синеватое бездымное пламя, в котором, как в трясине, застряло большинство пущенных врагами смертельных даров. А зверь отшвырнул за себя выскочивших следом подопечных девчонок, мысленно прикрикнув, чтобы не спешили, и в свою очередь метнул в охранников ментальное заклинание, вызывающее у людей непреодолимое желание зевать. Слабовато, конечно, он и сам это прекрасно знал, но и так растратил большую часть запаса, когда срывал магические замки с встречающихся им дверей. Как осознал мангур в тот момент, далеко не всем обитателям храма разрешалось ходить по его коридорам и лестницам одинаково свободно.

Несколько молний сумели преодолеть его щит и вонзились огненными змейками в шерсть, распространяя неприятный запах палёного, но у верта пока нечего было противопоставить этой вони и боли, которая, как он точно знал, последует обязательно. На сложный составной щит у него пока не набралось магии, а устанавливать несколько мелких не хватало времени. И потому Гром просто ринулся с крыльца на врагов, помня, каким яростным и пугающим становится от острой боли его рычание.

Удары стрел посыпались на мангура со всех сторон, но он мчался и менял направление движения так стремительно и непредсказуемо, что ни одна не причинила ему особого вреда. Зато сам он, начиная беситься от первых укусов прожёгших кожу молний, играючи раскидал тех охранников, которые первыми бросились к нему с мечами и пиками. Остальные лучники, не успевшие вытащить из ножен холодное оружие, побежали прочь, провожаемые разъярённым рёвом мечущегося по дорожкам зверя.

Глава 20

Костик с Юной бежали следом за мангуром, стараясь не отставать и вывести из строя тех, кого не успел задеть верт. Но по какому-то молчаливому уговору пытались целиться только в руки и ноги и не наносить смертельных ран. Казалось неправильным убивать людей, в общем-то не сделавших им пока ничего плохого, кроме слишком усердного исполнения приказов своих хозяев. И не стоило выпускать из вида, как много у них может быть веских причин для подобного повиновения, мельком отметил Костик и тотчас забыл и про храмовую стражу, и про их проблемы. Не до чужих бед, когда собственные намного ближе и серьёзнее.

Через несколько минут, когда Костику почти поверилось, что главная проблема уже позади, целитель не удержался и послал убегающим врагам подарочек и от себя. И теперь ехидно ухмылялся, глядя, с какой скоростью они исчезают за кустами и заборчиками, отчаянно зевая и поддерживая штаны.

В этот момент бывшим узникам казалось, что они победили и на их пути к свободе больше не осталось серьёзных преград, и Костик уже мысленно благодарил удачу, но очень скоро осознал, как глубоко ошибался. Или как мало знал про возможности жрецов и ловушки, которые они успели заготовить как раз на такие случаи.

Не успели беглецы свернуть на дорожку, в конце которой мангур внутренним чутьём ощущал в задней стене высокой ограды небольшие воротца, ситуация резко изменилась. Из похожей на нишу крохотной беседки вдруг выплеснулся зеленоватый свет, и Костик с изумлением рассмотрел установленное там высокое зеркало, словно освещённое изнутри подсветкой. А в следующий миг из этого сияния, словно фокусник, вынырнул немолодой мужчина. Он был одет в белый балахон жреца, расшитый колокольчиками и синими звёздами, и следом за ним на тропу выскользнул ещё один, в бледно-фиолетовом одеянии с золотыми рунами. Оба держали в руках жезлы, украшенные в навершиях гроздьями крупных камней синего и фиолетового цвета, и от нехорошего предчувствия у землянина вмиг пересохло во рту.