Свет надежды - [26]

– Неспокойный ты, – вдруг сказала Инделирри, подталкивая внука к скамье, – и на сердце у тебя боль, я по глазам вижу… кто тебя обидел, сынок?

– Любовь, – нехотя пробормотал квартерон, садясь.

А чего теперь скрывать-то? Сама, небось, уже всё знает, а если лесник не успел рассказать, то кто-нибудь другой непременно объяснит, раньше или позже.

– Любовь – это самая сложная вещь, какая есть на свете, – не стала поучать или утешать его анлезийка, села рядом и осторожно поправила внуку прядь волос, – никогда не знаешь, когда и зачем она приходит и почему вдруг уходит. Потому я тебе советовать ничего и не буду, просто могу рассказать про твоих родичей, если хочешь. А если тебе сейчас не до них, то провожу в деревню, и по дороге ты мне расскажешь… сколько хочешь про любимую.

– Идём, – поколебавшись всего минуту, решился Тарос и встал. – Возьмёшь меня под руку?

– Возьму, – неожиданно озорно усмехнулась она, – но не потому, что уже не могу ходить без поддержки. Мне просто приятно пройти под руку с таким красивым мужчиной и знать, что это мой внук. И пусть другие девушки завидуют.

– Ты хитрая, – усмехнулся Тарос, – но вряд ли они станут завидовать. Местные парни намного красивее.

– Я зря назвала тебя взрослым… вот когда будешь судить людей и не людей не по красоте, а по уму, тогда и перестанешь быть ребёнком. И пока мы идём, я расскажу тебе про Яргелли… хотя уверена, ты её помнишь и много о ней слышал. Но наверняка никогда не думал о своей матери как о девушке. Очень красивой, даже по нашим меркам. Возле неё всё время крутились самые видные парни нашего посёлка, и не только первого цикла, но и третьего. А она мечтала увидеть чужие земли, хотела почувствовать ветер свободы… и как только перешла в третий цикл, ушла вместе с теми, кто любил её больше всех.

– Я знаю… – попытался остановить анлезийку внук, но это не удалось.

– Мало знать… нужно представить. Скажи, как бы ты поступил, если бы девушка, которую ты любишь, вдруг выбрала простого человека, совсем не блистающего писаной красотой?

– Бабушка… – Тарос намеренно назвал так красавицу, но она только расцвела в ответ радостной улыбкой, – я ведь и отца помню. Даже больше, чем её… он чаще занимался мной, пока она занималась домом. С ним было интересно и весело… и его все слушались.

– Ну вот ты и ответил на свои же слова. Выходит, дело вовсе не в красоте. А для местных девушек ты сейчас намного интереснее, чем привычные дружки, от тебя пахнет романтикой дальних стран и тайнами. А кто та, которая тебя отвергла?

– Моя бывшая фиктивная жена… и нынешняя напарница. Но она не отвергала, всё намного сложнее. – Тарос даже сам не понимал, почему ему так легко рассказывать этой, почти незнакомой женщине про Тину. – Он был парнем. Когда они втроём переходили в наш мир, неправильно выставили зеркала и пришли в разные врата… но двое пришли правильно, парнями, а Тин – девушкой.

– Бедняжка… – ахнула анлезийка, никак не вязавшаяся в его понятии с бабушкой и тем не менее чем-то неуловимым притягивавшая душу, – я должна непременно с ним поговорить. Он уже просил моего отца помочь?

– Да. Дед посоветовал ехать к мастерам, – уныло сообщил Тарос. – Ну а мне-то что теперь делать? Я ведь её люблю!

– Ты сейчас сказал неправду, – вдруг огорчилась Инделирри и села прямо в траву, – и сам прекрасно это знаешь. Ты любишь не её. Истинная любовь всегда состоит из двух половинок, обоюдного единения душ и тел. Те, кто этого не испытал или не знает, будут спорить и приводить неопровержимые аргументы, но они лукавят и лгут. Если нет хоть одной половинки или не соблюдены условия – это уже не любовь. И ты сам всё знаешь, только упорствуешь. Скажи… ты любишь персики или груши?

– Яблоки. Жёлтые, с прозрачными от сока пятнышками.

– Бери. – Анлезийка держала на ладони именно такое яблоко.

Тарос украдкой вздохнул – странные всё же у него родственники, может, потому мать и удрала от них на Сузерд? Вот разговаривали про любовь, а она вдруг вспомнила про груши. Но спорить не стал – старая женщина, чего с неё взять. Сел рядом, взял яблоко, вздохнул украдкой, откусил и тут же выплюнул откушенный кусочек.

– Бабушка!

– А? – смотрела она так невинно, как смотрят только дети и мошенники. – Не понравилось?

– Но это же огурец по вкусу! – Квартерон даже не пытался скрыть возмущения.

– Но ты же судишь обо всём по виду, – вдруг рассердилась она, – разве тебе не всё равно, какое оно на вкус? Ты увидел женское тело и захотел его, и теперь обижаешься, найдя внутри не яблоко, а огурец!

– Я люблю не тело! Мне она интересна… характером и поступками… – Тарос понял, что лукавит, сник и угрюмо закончил: – Ну и всем остальным тоже.

– А если всё остальное не его? Чужое, полученное на время, по ошибке?! Прикажешь ему отказаться от себя ради твоего эгоизма? А если ты любишь его характер, то предложи дружбу, и тогда ты никогда его не потеряешь. И выбрось подальше всякие несбыточные надежды, поверь, жить сразу будет проще.

– Ты жёсткая и рассуждаешь, как воин. Впрочем, она говорит так же.

– А я и есть воин. В кого, как ты думаешь, твоя мать была такой бойкой? И кто её учил держать в руках лук? Только мне любовь встретилась на родине, а она за своей на край света помчалась. – Инделирри горько вздохнула и осторожно коснулась пальцем яблока. – Ешь, теперь оно правильное. Но не забывай, с человеком так нельзя. И где твоя обещанная рука? Идём, познакомишь меня с друзьями.