Свет на вулкане - [12]

Сегодня конвейер подавал рыбу бесперебойно. Кусочки сырья плыли мимо Маи, купаясь в солевом растворе. Конвейер подрагивал, самые маленькие кусочки автоматически соскальзывали вниз, в желоб, по которому раствор соли уносил куда-то и их.

Время от времени из-под потолка к столику каждой работницы по узеньким проволочным коридорчикам сами собой с грохотом прибегали сверкающие желтоватой жестью пустые консервные баночки.

Вот и сейчас автоматная очередь протрещала возле уха — отряд новеньких жестянок подкатился к Мае.

Мая вздрогнула, взяла баночку, поставила перед собой. Гребанула с конвейера на оцинкованный столик груду холодных кусочков сайры, положила первый кусочек в банку и невольно подняла взгляд на пожилую работницу, стоящую напротив, лицом к ней.

Руки работницы с непостижимой автоматичностью брали с движущегося конвейера кусочки сайры, ставили каждый кусочек на попа в баночку. Почти мгновенно заполнена жестянка. Работница опустила ее на весы, потом на лоток. Там уже стояло четырнадцать банок. Поставив пятнадцатую, работница подняла лоток двумя руками и понесла его на стол ОТК.

Мая стала набивать кусочками сайры свою баночку. Поставила на весы. Контрольная баночка перетянула. Мая попыталась втиснуть в свою баночку добавочный кусочек сайры. Но ничего не вышло. Некуда. Как же быть? Мая вывалила содержимое на стол и принялась набивать баночку другими кусками сайры. Набила. Взвесила. Все в порядке! Баночки уравновесили друг друга. Мая бросила довольный взгляд на соседку.

Но та уже уставила готовыми баночками новый лоток — 15 баночек!

Мая посмотрела налево. Там, у такого же конвейера, закусив губу, работала усатая Путилова.

Встряхнув затекшими кистями рук, Мая снова принялась за работу. Только через час на ее лотке появилось 15 набитых сайрой баночек. Мая подняла лоток и торжественно понесла его к столу ОТК.

Там, перед молоденькой контролершей, стояли штабелем и другие лотки. Рабочий в замасленном комбинезоне переносил их на железный контейнер, чтоб вкатить его в печь, на бланшировку. Контролерша бросила взгляд на Маин лоток, на Маю, улыбнулась, сверкнув золотыми зубами.

— Так норму не выполните, новенькая! Розочкой нужно укладывать, а это — брак! — и перевернула все баночки, одну за другой, вываливая их содержимое на такой же лоток.

И пока Мая возвращалась со своей горой рыбы к рабочему месту, ее обогнала заплаканная Путилова, которая тоже тащила на лотке вывернутую сайру.

Мая поставила лоток на рабочий стол, взяла пустую баночку.

Она ставила в центр баночки особенно толстый кусок, потом, придерживая его, укладывала вокруг остальные. Получалось подобие «розочки».

Получалось плохо. И она злилась на себя, на свои маленькие, неловкие руки. И еще на то, что во второй половине двадцатого века рыбу укладывают руками. Консервных баночек миллионы. В них миллиарды кусочков рыбы. Сколько же нужно движений руки человеческой, чтобы набить всеми кусочками все баночки? Глупый труд. Чисто механический. И в конце концов, жалко тратить свои девятнадцать лет, даже месяц из них, даже день на такой глупый труд. Теперь ясно, почему платят столько денег. Кто согласится плыть буквально на край света, чтоб восемь часов подряд видеть перед собой кусочки колючей рыбы и баночки и заниматься, по сути дела, простым перемещением в пространстве этих несчастных кусочков — с конвейера в баночку…

Мая работала и, хмурясь, думала о китах, плавающих вокруг в океане, о симпатичном бородатом рыбаке, который помог снести с трапа чемодан и сразу куда-то пропал.

И вот она снова стояла у стола ОТК. На этот раз наметанный глаз приемщицы уловил, что Мая добавляла в консервы для полного веса те маленькие кусочки, что скатывались с конвейера в желоб с раствором.

— Так вы ничего не заработаете, новенькая! Нестандартные кусочки класть в банки не полагается. Это брак, — сверкнув золотом коронок, она аккуратно вывернула содержимое семи баночек обратно на лоток, — остальные ничего, можно будет принять!

Никто ей ничего не ответил, не забрал лоток.

— Куда ж вы, новенькая?

Но Мая неторопливо уходила в противоположную от своего рабочего места сторону. Она шла мимо пышущих жаром бланшировочных печей — камер, откуда выкатывали контейнеры с десятком лотков, уставленными еще открытыми дымящимися баночками, мимо полуавтоматов, наливающих в банки прованское масло, мимо девушек, опускающих в каждую баночку по шарику черного перца и кусочку лаврового листа, мимо машины, припаивающей крышки.

Все это она видела краем глаза, потому что шла за желобом, в котором поток соленой воды куда-то уносил маленькие, «нестандартные» кусочки сайры. Болела спина, саднило исколотые рыбьими плавниками руки. Мая с трудом пошевелила распухшими пальцами.

Желоб сделал крутой поворот вправо и вышел через раскрытые ворота цеха на заводской участок пирса. Здесь он превратился в толстую трубу, и железные распорки, вбитые в морское дно, вынесли ее к центру бухты, где, вскрикивая, пикировали сотни жирующих чаек.

Мая вошла обратно в цех, свернула влево за рабочим, который с натугой подталкивал контейнер на колесах, где навалом лежали уже запаянные баночки.