Свет мой зеркальце, скажи… - [51]

Мы смотрели друг другу в глаза, потом я решительно дёрнула рукой. Мужские пальцы, наконец, разжались, и я поторопилась отодвинуться от стола. Показательно потёрла запястье. Кстати, на самом деле было немного больно. А молодой человек неприятно ухмыльнулся.

— Вот как ты заговорила. Понятно. — Он откинулся на спинку кресла, опять меня разглядывал, и мне в какой-то момент показалось, что хмуриться начал. Потом спросил: — Где ты была? Если ты думаешь, что сможешь без меня справиться, то сильно ошибаешься. Ты даже не знаешь, к кому в этом городе обратиться.

— Можно подумать, что ты знаешь, — пренебрежительно фыркнула я. — Ты много раз в Сочи бывал?

— Лада, ты дура.

Я деловито покивала.

— Конечно. А ты умный. Только умный человек может догадаться обокрасть Гровера. А потом сбежать.

— Заткнись, а. Не помню, чтобы ты сильно возражала, когда строила планы!

Я приглядывалась к нему. Осторожно переспросила:

— Какие планы?

— На Бали и Кубу. Так что, любимая, закрой рот. И хватит уже выпендриваться. И я тебя предупреждаю, если ты не вернёшь то, что забрала, ты из Сочи не выедешь. Думаешь, это трудно будет устроить? Кто тебя здесь станет искать?

Я молча смотрела на него, про себя изумляясь, как Ладку угораздило связаться с таким поганцем. Да, красивый, да, в глазах утонуть можно. Но только не в тот момент, когда он угрожает тебя убить. Рома рассказывал про их давнюю историю любви, и, наверное, это единственное объяснение. По крайней мере, я другого найти для себя не могу.

Артём, а я уже решила, что это он и никто другой, из-за стола резко поднялся, ещё разок глянул на меня с угрозой, и напоследок сказал:

— И не вздумай меня обмануть. Я жду тебя в отеле.

— В каком? — схватилась я за последнюю возможность узнать что-то толковое. Но Артём лишь выдал противную ухмылку и с намёком проговорил:

— В нашем. — Развернулся и пошёл прочь.

Я следом за ним убегать не торопилась, хотя сердце взволнованно стучало в груди. Я заставила себя остаться сидеть, к тому же, буквально через несколько минут в поле моего зрения на набережной появился Рома. Он шёл быстрым шагом, бдительно поглядывая по сторонам, и понятия не имел, что смысла в этом уже нет, он всё проворонил. Зато улыбнулся мне, когда подошёл ближе.

— Быстро я?

— Я даже не заметила, — проговорила я в задумчивости. — Рома, у тебя есть фотография этого Артёма?

— Плеханова?

— Наверное. Есть?

Он достал из кармана телефон, пролистал что-то, потом показал мне экран и фотографию на нём. Фотография явно из резюме или рабочего файла, как на документы. Брюнет был в костюме и при галстуке, с серьёзным выражением лица, но это, без сомнения, был мой недавний собеседник. Я кивнула и сказала:

— Точно, он.

Рома тоже на фото посмотрел, потом снова на меня. Улыбаться прекратил и нахмурился.

— Ты что, его видела, здесь? — Он принялся оглядывать улицу и людей.

— Он уже ушёл, Рома.

До Романа Евгеньевича медленно, но верно доходило, взгляд стекленел.

— Ты что, с ним разговаривала?

Я руками развела.

— Рома, можно подумать, что моим желанием кто-то интересовался. Он сам подсел ко мне за столик. Он принял меня за Ладу.

Рома сдавленно кашлянул, постучал кулаком по подлокотнику.

— И после этого ты ещё удивляешься, почему я не хочу тебя одну оставлять где-либо? Вот поэтому, Липа! Потому что к тебе липнут всякие воры, мошенники и дегенераты!

— К Липе липнут дегенераты, — искренне поразившись, повторила я за ним. — Ты долго это придумывал?

— Нет, жизнь подсказала.

— Очень странно, потому что осмелюсь тебе повторить: до встречи с тобой ничего подобного со мной не происходило. И никаких дегенератов я сроду не встречала.

Рома поморщился.

— Началось.

— Ты слушать будешь?

— Буду, — буркнул он.

— Так вот, они разругались, и Лада от него сбежала.

— Прямо взяла и сбежала?

— С частью драгоценностей.

— А, ну вот в это я верю. — Рома выдал язвительный смешок.

— Рома, это не смешно. Он мне угрожал. Точнее, не мне, а Ладе. Что даже странно.

— Почему это?

— Странно было слышать угрозы от такого симпатичного молодого человека. Ему это совсем не идёт.

— Ах, так он симпатичный? — Рома зверел на глазах. Я к нему повнимательнее присмотрелась, потом поднялась.

— Пойдём, мы утомляем людей своими криками.

— Я не кричу. Хотя, стоило бы.

Он следом за мной поднялся, и мы покинули кафе. Девочки-официантки, наверняка, вздохнули с облегчением, потому что Роман Евгеньевич даже изо всех сил сдерживаясь, гневался уж как-то чересчур заметно.

— Я пыталась узнать, где они остановились, но он не сказал. А настаивать я не стала. Вдруг бы он что-то заподозрил?

Рука Ромы легла на мою талию и развернула меня в другую сторону, по направлению к отелю.

Развернула, да так и осталась лежать.

— Липа, ты ведь понимаешь, что это не игра?

— Конечно.

— И не стоит ею увлекаться. Твоё дело поддерживать мой моральный дух, а не разгадывать загадки. А уж тем более, не вступать в диалог с криминалитетом.

— Артём — криминалитет?

— Нет. Он дурачок. Ты ведь не любишь дурачков?

Я глаза закатила и отвернулась от него.

— Ты теперь долго будешь мне припоминать слова о том, что он симпатичный?

— А ты долго будешь об этом помнить?

— Вряд ли. Он преступник. Какой от него толк. Его посадят. Ведь посадят?