Свет мой зеркальце, скажи… - [50]

За телефоном Роман Евгеньевич потянулся через кровать, глянул на экран и потерял интерес.

Зато ко мне руку протянул, даже пальцем поманил.

— Липа, иди в постель.

— Нет. Не знаю как ты, а я приехала сюда дело делать. А не валяться с тобой в постели. Так что, вставай.

Он снова вздохнул, раскинул руки, а я решила оставить его, поразмышлять немного. Закрыла за собой дверь ванной комнаты.

Но, надо сказать, выглядела я неплохо. Да, следы бессонной ночи на лице присутствовали, но их удалось замаскировать, использовав минимум макияжа. Зато глаза по-особому мерцали, подобного женщине никакой макияж не подарит, даже самый лучший и дорогой. Только мужчина.

Тот самый мужчина, как раз возник за моей спиной, в одном полотенце на бёдрах после душа, обнял и поцеловал в щёку. Поймал мой взгляд в отражении зеркала.

— Красавица моя.

— Ты подлизываешься?

— Ты что, говорю чистую правду. Разве ты не красавица?

— Тебе, я думаю, виднее. — Я с трудом, но расцепила его руки на своём животе. — Я накрою на стол, одевайся, Рома.

Завтрак, конечно, успел остыть. Я расставила тарелки на столе, налила себе сок и устроилась в плетёном кресле. Вытянула ноги, а лицо подставила ласковому солнышку. Пахло морем, цветами, было солнечно и ещё не слишком жарко. Идеальное начало дня, если бы не мысли о сестре.

— Кто тебе звонил утром? Ян? — Я посмотрела на Рому, который сидел напротив, и в отличие от меня, с аппетитом ел холодный омлет и пил остывший кофе.

— Нет, из Нижнего. Это по другому вопросу.

— Им тебя не хватает, — проговорила я, с еле заметным намёком. Но Рома его уловил и усмехнулся.

— Пинка им под зад не хватает, видимо. Липа, поешь что-нибудь.

— Я поела.

— Крошек поклевала?

— Рома, не наседай.

Он недовольно поджал губы.

— Я и не наседаю. Наседаю я по-другому. Ты уже знаешь.

— Фу, гадость, — со всей серьёзностью проговорила я.

Рома ухмыльнулся. Закончил завтракать, рот салфеткой вытер и поднялся. Правда, тут же наклонился ко мне и в щёку поцеловал.

— Ты у меня оранжерейный цветочек. Пойдём? Я куплю тебе в городе горячий пирожок.

Я рассмеялась.

— Рома, это называется круассан.

— Пусть называется, как называется. Пойдём в ту французскую кафешку, выпьем горячего кофе.

Этот совсем остыл.

Из гостиницы мы вышли, держась за руки. Я не возражала, а Роману Евгеньевичу нравилось держать меня за руку. Мы неспешно прогулялись для вида по близлежащей улочке, говорили о каких-то глупостях, и никуда не торопились. Зашли в кафе, которое я вчера облюбовала и выпили горячего, ароматного кофе. Сидели за столом на открытой веранде, и наблюдали за людьми, за просыпающимся курортным городом. Вечерней суеты и энергии в людях не наблюдалось, все лениво прогуливались, заходили в кафе или неторопливо следовали в сторону пляжа. Только дети носились с криками и смехом, им усталость была ни по чём.

Рома сидел рядом со мной, рука лежала на спинке моего стула, а пальцы перебирали волосы и гладили мою шею. Правда, смотрел он не на меня, а также на людей, но будто не наблюдал за ними, а выискивал среди них подозрительных, припоминая все последние ориентировки полиции. Потом вдруг сказал:

— Я очки в номере забыл. Дождёшься меня здесь?

Я кивнула.

— Только никуда не уходи, Липа, — добавив в голос строгости, потребовал он.

— Куда я уйду? Я города не знаю. Иди, Рома, не тяни время.

Как только он ушёл, подоспела официантка.

— Убрать грязную посуду?

— Да, пожалуйста. И принесите счёт.

В одиночестве я пробыла недолго. Оплатив счёт, поскучав ещё несколько минут, я вспомнила о магазине с сувенирами совсем рядом, и как раз раздумывала: рискнуть и пойти туда сейчас, или дождаться Рому, чтобы избежать его недовольства и нотаций.

Достала из сумки зеркальце и блеск для губ, занялась собой, и не заметила, что к моему столику подошёл молодой человек. И не просто подошёл, а отодвинул стул и сел. А на меня уставился с откровенным недовольством.

— Ты где была?

Я голову повернула, посмотрела на него. Окинула изучающим взглядом. Загорелый, поджарый, и, надо сказать, что весьма симпатичный. Особенно глаза, пронзительно голубые. Такие редко у кого встретишь. А молодому человеку посчастливилось — голубые глаза, длинные ресницы, прищур роковой, а губы, пухлые, как у младенца. Женщины, наверняка, теряют разум, когда он смотрит на них с призывом и улыбается.

Но мне он не улыбался и ни к чему не призывал, кроме ответа.

Без сомнения он принял меня за Ладу, потому что я его в первый раз в жизни вижу, да и к чему бы мне от него бегать?

— А ты меня искал?

— Даже не надейся, — огрызнулся он. — Бегать по городу в поисках полоумной бабы, как-то в голову не приходило.

Молодой человек ко мне наклонился, облокотившись на стол, буравил меня взглядом. От пристальности и раздражения, исходящих от него, мне быстро стало не по себе, и я даже попробовала от него отвернуться. Если честно, высматривала Романа Евгеньевича.

— Если бы я знал, что от тебя будут сплошные неприятности, ни за что бы с тобой не связался.

Он зачем-то схватил меня за руку, это показалось угрожающим, и от его хватки я попробовала избавиться. Взглянула строго и потребовала:

— Отпусти меня немедленно.