Свет молодого месяца - [3]

Шрифт
Интервал

— И вовсе меня не удивит, — говорил плантатор, — если Южная Каролина потребует аннулирования, если эта федеральная тирания будет продолжаться, об этом говорят в Чарлстоне, я как раз оттуда сейчас, и люди взбешены. В конце концов, если у штата есть право решать, войти ему в этот самый Союз или нет, что же, нет у него, что ли, права аннулировать то, что ему не нравится в Конгрессе?

— И еще, — продолжал плантатор, — все эти разговоры об отмене рабства приводят меня в бешенство. Если человек хочет владеть рабами, так, ведь, это свободная страна, не так ли? Пусть янки там что хотят делают, а мы будем делать что мы хотим, я вот как говорю. Хлопковые Штаты должны сохранить свои права. Те же права, которые были у нас, когда мы вошли в этот самый Союз.

В мыслях Хорейса эхом отозвался сильный, убедительный, хорошо поставленный голос одного его товарища-южанина, произнесшего зажигательную речь в тот вечер, когда они составили петицию протеста против университетских властей: «У нас было право решать, поступать в Йель или нет, не так ли? Так разве у нас сейчас нет прав? Если власти предъявляют невозможные, нечеловеческие требования к второкурсникам, разве у нас нет права протестовать? Разве мы обязаны подчиняться тирании преподавателей университета, куда мы поступили по нашей свободной воле? Разве это не свободная страна?

Хорейс вскочил, побежал через каюту, толкнул набухшую деревянную дверь и вышел под дождь.

Он слышал, как у штирборта команда бросала лот; это означало, что они скоро войдут в пролив Баттермильк. Он смотрел в темноту, выжидая, чтобы глаза к ней привыкли, он знал, что узнает знакомые ориентиры, как только пароход войдет в реку Фредерика.

Если дождь будет продолжаться, он все равно насквозь промокнет, прежде чем дойдет до Нью-Сент-Клэр, хлопковой плантации его отца. Если ему не удастся взять лошадь у мистера Фрюина, ему придется идти пешком две мили. Но, по крайней мере, на пристани никто не будет его встречать. Даже несмотря на то, что от университета было отправлено письмо его отцу. Семья не знает, когда ожидать его приезда.

Глядя вниз на крутящуюся белую пену, взбиваемую деревянным боковым колесом, он стал думать о своей семье; им сейчас уютно в большом доме, который Джеймс Гульд построил для Джейн Гульд за год до ее смерти. Наверное, только в одной спальне на втором этаже горит лампа в девять часов вечера. Он предполагал, что сестра его матери, тетя Каролина Херрис (ей около тридцати лет), вероятно, читает у себя в комнате. Дальше по широкому коридору, рядом с тетей Каролиной, комната его младшей сестры; дверь в нее закрыта, ставни даже днем не открываются. Джейн еще учится в Моравской женской семинарии в Бетлехеме, в Пенсильвании. Его старшая сестра Мэри окончила ту же школу и теперь находилась дома уже почти пять лет. Хоть это, по крайней мере, вселяло в него некоторую надежду. В противоположность Джейн, Мэри не будет приставать к нему с вопросами. Она, может быть, попробует решить его будущее за него, — иначе она не была бы Мэри, — но она не будет проявлять любопытство. Может быть, она не согласится с тем, что он поступил правильно, но она понимала, как думает мужчина. Вдруг оказалось, что ему крайне необходимо увидеть Мэри. Добродушная, верная тетя Каролина распоряжалась хозяйством, а Мэри все больше занималась плантацией. Исключая заботу о Хорейсе, самым важным делом в жизни Мэри было ухаживать за отцом. Сегодня она, наверное, сидит напротив него, читает ему, взбивая подушки, подложенные под ноги, как обычно, на табуретке перед его глубоким креслом, обитым коричневой кожей. Мэри очень красива, но из-за ее преданности Джеймсу Гульду ей некогда было, насколько знал Хорейс, встречаться с молодыми людьми. Все эти годы, пока он не был дома, Хорейс, думая об отце и о Мэри, знал, что они всегда вместе.

На одну секунду его потянуло к этому теплу, любви и надежности, но он изменился. Хорейс Гульд, такой каким он стал теперь, стремился не к семье, а всего лишь назад к детству. По крайней мере, думал он, его брата Джима там не будет. Возможно, что они проплыли один мимо другого в противоположном направлении на последней неделе. Джим согласился приехать домой, чтобы помочь отцу с управлением плантацией, но его жена из Нью-Йорка, на которой он женился сразу по окончании университета, терпеть не могла Юг; в начале лета каждый год Джим должен был отвозить Алису назад в Коннектикут и привозить ее осенью.

«Ты будешь потрясен, увидев папу, Хорейс, — написала ему Мэри в последнем письме. — Хорошо, что ради папы, Джим собирается жить здесь. Наш дорогой старичок совсем стал инвалидом, ему очень трудно садиться на лошадь, а ты понимаешь, что с ним будет, когда он не сможет каждый день объезжать поля. Я не хочу тебя тревожить, брат, но он совсем, совсем хромой. И выглядит старым, — ему можно дать семьдесят или больше, а ведь ему еще шестидесяти нет».

«Южная Каролина» миновала плантацию Хэптона у мыса Батлер в северном конце Сент-Саймонса и мыс Пайк, плантацию Томас Хассарда. Хорейс зашел в каюту за своим саквояжем и вернулся на палубу, чтобы заметить, как вспыхнет огонь костра, который кто-нибудь да постарается зажечь на мокром песке пристани. Пароход неуклонно плыл вперед, а ему хотелось задержать его. Он боялся, и он ехал домой, и эти два обстоятельства невозможно было объединить.


Рекомендуем почитать
Безумство любви

У смертного одра деда шотландка Сабрина Веррик поклялась исполнить его последнюю волю — позаботиться о младшем брате. Однако как сделать это, если родной дом разграблен английскими завоевателями, нет ни гроша в кармане и все, чем она жила раньше, погибло в пожаре войны? Отважная девушка решается на безумный шаг — сделаться разбойницей и грабить богатых англичан, не испытывая и тени жалости. Но однажды жертвой прелестной грабительницы оказывается совершенно неотразимый Люсьен, герцог Камарей…


Когда ты станешь моей

Что делать, если красивая девушка очутилась в Лондоне без единого пенни в кармане? Можно, конечно, попытаться найти работу. А можно… пойти на содержание к состоятельному джентльмену.Но не все складывается так, как хотелось бы. Оказывается, состоятельному джентльмену нужна не просто содержанка, а женщина, которая сумеет достоверно сыграть роль его возлюбленной.Лаура и Джулиан готовы на все, чтобы этот спектакль выглядел правдоподобно, но они не предполагали, что притворное влечение перерастет в настоящее чувство…


Сердце в подарок

Спасая от виселицы бандита Джейка Бэннера, Кэтрин Логан всего лишь хотела подарить ему еще один шанс, а подарила… свое сердце.


Боваллет, или Влюбленный корсар

Сэр Николаc Боваллет — потомок знатного рода и знаменитый пират. Однажды, в жестоком бою, он захватывает испанский галеон, и среди пассажиров корабля оказывается прекрасная сеньора. Бовалле и Доминика испытывают друг к другу одновременно вражду и непреодолимую страсть. Но любовь побеждает...


Аметистовая корона

Она — Констанция Морлакс, самая богатая наследница Англии. Блестящая красавица с лучистыми глазами, она оказывается втянутой в жестокую «игру» короля Генриха I за власть. Ей приходится вернуться в Уэльс, где она становится жертвой преступника, сбежавшего из заключения, вломившегося в ее спальню и покорившего ее своими любовными прикосновениями.Он — загорелый белокурый Адонис, чье опасное прошлое заставляет его скитаться по стране. Он избегает сетей врага — только чтобы найти женщину, чьи поцелуи жгут его душу.


Роман в стихах и письмах о невозможном счастье (Мария Протасова - Василий Жуковский)

Быть музой поэта или писателя… Что это — удачная возможность увековечить свое имя, счастье любить талантливого человека и быть всегда рядом с ним, или… тяжелая доля женщины, вынужденной видеть, из какого сора растут цветы великих произведений?.. О судьбах Екатерины Сушковой — музы Лермонтова, Полины Виардо — возлюбленной Тургенева, и Любови Андреевой-Дельмас, что была Прекрасной Дамой для Блока, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…


Звуки музыки

«Звуки музыки» — это правдивая история, которая легла в основу получившего широкую известность одноименного фильма Голливуда, — о чрезвычайно дружной сплоченной семье, где счастье и успех всегда основывались на святых чувствах любви и верности.