Свет молодого месяца - [22]

Сьюзен Плэтт, по-видимому, не замечала, что ему с трудом давалось каждое слово. Она уже плавной походкой направлялась к Линде Тэтчер, и Хорейс заставил себя следовать за ней. Он был официально представлен и принят, и прежде, чем он пришел в себя, он сидел там, где он мечтал быть — рядом с женщиной, которую он любил.

— С вашей стороны очень любезно составить нам компанию, когда мы в первый раз обедаем здесь, мистер Гульд. Линда с улыбкой посмотрела ему прямо в глаза.

Она была так дружелюбна, так естественна, так непринужденно держала себя, что, к своему удивлению, он тоже почувствовал себя совершенно свободно, его страх почти прошел. Он подумал: «Мы как будто были разлучены надолго», но вслух сказал:

— Это для меня большое удовольствие, миссис Тэтчер. Не часто человеку выпадает на долю честь обедать в обществе двух таких красивых дам. Он поклонился им обеим, и маленькая Хэрриет улыбнулась, а потом сделала ему гримасу.

— Это означает, что вы ей уже нравитесь, — засмеялась ее мать. — И мне тоже.

В устах любой дамы это прозвучало бы развязно, если бы эта дама не была Линдой Тэтчер.

— Мисс Плэтт сказала, что вы совсем недавно приехали в Саванну, мистер Гульд. Вам здесь нравится?

— Понемногу начинает нравиться. О, город мне очень нравится. И я хочу сказать, что все больше нравится находиться в нем.

— Здесь совсем нет снега, — пропищала Хэрриет.

Хорейс засмеялся, и миссис Тэтчер объяснила, что на здоровье Хэрриет плохо действовала зима в Массачусетсе.

— После смерти мужа мы с Хэрриет странствовали по разным местам, — где мне случится петь, — в поисках здорового климата. Кажется, мы нашли то, что надо. Я уже чувствую себя здесь как дома.

Проказница совсем не выглядела хрупким ребенком. Хорейс подумал, что ей, возможно, лет пять, хотя она была мала для такого возраста; выражение ее больших темных глаз было слишком неясным для такого ребенка. Она не очень нравилась ему, но он сможет привыкнуть.

— Я очень надеюсь, что вы поправите здоровье здесь, мисс Хэрриет, — сказал он. — У вас на щечках должны расцвести пребольшие розы.

— Вы это искренне говорите, правда? — непосредственная манера Линды Тэтчер опять застала его врасплох.

— Да, я говорю искренне, — ответил он просто.

— Спасибо.

Он почувствовал, что этим словом она подарила ему доверие. Она молча помогла дочери разрезать мясо, потом скова обратила внимание на него. Он сидел, наклонясь к ней, не притрагиваясь к своей еде.

— Я слышал, как вы пели, — сказал он.

— Да? Это меня удивляет. Где?

— У Дрисдейлов недавно. Нас познакомили, но это было очень недолго, и там было много других людей.

— Извините меня, пожалуйста. — Она говорила так искренне, безыскусно, он не мог сомневаться в ней. — Если бы я сказала, что помню, это была бы неправда, — продолжала она. — Не помню. Но я очень рада теперь нашему знакомству, мистер Гульд.

— Для меня это исполнение моей мечты, миссис Тэтчер.

— В самом деле? — она засмеялась. — Ну, что же, даже если это просто галантность южанина, мне это приятно. Я, ведь, не южанка.

— Да, я знаю. Мой отец тоже из Массачусетса.

— Как интересно. Но вы родились в Джорджии, не правда ли?

Он ухмыльнулся:

— Моя речь?

— Да, но я нахожу это прелестным. Мне очень нравятся южане.

— На моих щеках глупо было бы расти розам, — крикнула Хэрриет.

Они все рассмеялись, и девочка показала ему язык. Хорейс решительно продолжал:

— Моя мать, умершая, когда я был примерно в возрасте Хэрриет, была британской подданной. Она родилась в Лондоне, а выросла в Нассау[1].

Девочка опять высунула язык и уродливо оттягивала вниз уголки глаз.

— Э… моя мать выросла в Нассау, встретилась с отцом в Чарлстоне, — продолжал он с усилием, — и они в конце концов поселились на острове Сент-Саймонс.

— Хэрриет, ты испортишь себе лицо, — спокойно сказала Линда Тэтчер, потом она опять повернулась к Хорейсу. — Остров! Скажите, это красивый остров?

— Сент-Саймонс? О да, мэм. Самое красивое место, которое я видел. — Он опять ухмыльнулся. — Конечно, я еще не был везде, но я надеюсь, что буду путешествовать, по крайней мере, так я намеревался до сих пор.

— О, вам не нравится ваша работа в Коммерс-Роуд?

Он пожал плечами.

— Это работа для заработка. Но откуда вы знаете, что я работаю в Коммерс-Роуд, миссис Тэтчер?

— Дорогой мой юноша, — она засмеялась. — Прежде, чем попросить разрешение посадить вас за нашим столом, мисс Сьюзен Плэтт сообщила мне все сведения о вас. Я знаю, что вы работаете в качестве клерка в фирме «Лайвели и Бафтон», что вам около двадцати лет, что ваш отец — преуспевающий владелец хлопковой плантации, что вы знакомы с семьей Дрисдейлов, и что вы два года учились в Йеле.

Хорейс почувствовал, что он голоден, и взялся за ростбиф на своей тарелке.

— Мне бы следовало перестать болтать и дать вам съесть обед, но все-таки, вы собираетесь вернуться в университет? — она засмеялась сама над собой. — Вы отвечайте и ешьте.

— Нет, мэм. Я никогда не вернусь в университет.

— Мама, я кончила, вмешалась девочка, и на этот раз Хорейс был доволен. Говорить о себе слишком много при первом знакомстве не полагалось.

— Надо сказать «извините», если ты прерываешь разговор, Хэрриет Ну ладно Я знаю, тебе скоро захочется спать.