Свет Мира - [34]

— Какая же это любовь, если ты делишь мир на злых и добрых, любимых и не любимых? Иисус не делил. В вашем обществе границы между добром и злом настолько размыты, что тебе практически и любить некого.

— Ты не прав. Я, после твоего пожелания походить мне с фонарём, кое-где побывал. И, кажется, нашёл «человека». И не одного, целых три. Как-нибудь расскажу о них.

— О, поздравляю, — обрадовался Оуэн. — В Москве?

— Отнюдь. В самых разных концах Земли.

— Теперь они твои друзья?

— Издеваешься? — усмехнулся Юрий. — Я же аутист, забыл? Мне надо привыкнуть к ним.

— Почему нет? Все, кого объединяет родство Душ — друзья. И неважно, что лично вы ещё ни разу не пожали друг другу руку. Или щупальца, — усмехнулся он. — Хотя, почему бы и не познакомиться с ними наяву, лично?

— Думаю, я на пороге этого, — ответил Юрий.

— Хм! Тогда каких гостей ты встречал в прошлый раз, внезапно прервав наш разговор? Извини за любопытство, но ты всегда так мало рассказываешь о себе.

Странные люди

Наступила тишина. Оуэн терпеливо ждал. Он готов был к тому, что Юрий сейчас опять исчезнет. Но нет, он заговорил:

— Это не очень приятная тема, но я расскажу.

С некоторых пор вокруг меня вертятся странные люди. А иногда навещают гости, которых я не приглашал. Но они хотят со мной не подружиться, а скорее — использовать. Так случилось, что некая госструктура, занимающаяся безопасностью страны, узнала о моих способностях. И теперь они хотят…  рассмотреть меня поближе. Как диковинку. И найти ей применение.

— Госструктура? — удивился Оуэн, — Но это очень опасно! Это…  не люди, а, скорее — волки и лисы. Как они о тебе узнали?

— У них появился прибор — СП-1, который обнаруживает аномальные излучения и биополя.

— И тут прибор! — вздохнул Оуэн. — Как он тебя засёк?

— Не думал, что есть такие приборы, иначе был бы осторожней. Они уже нашли мою квартиру и установили за ней наблюдение. Сейчас за мной идёт охота, но я пока отбиваюсь.

— И ты так долго со мной говоришь? — ужаснулся Оуэн. — Давай заканчивать. И похоже, нам надо надолго прекратить общение.

— Обойдутся! Я просто перешёл на другие вибрации и СП-1 их не берёт.

— Но они не успокоятся. Как бы и тебе не пришлось менять место жительства, — заметил Оуэн. — Жаль, я ничем не могу тебе помочь.

— Да это не проблема! — отмахнулся тот. — Я и сам чувствовал, что пора выбираться из пифоса.

— Правильно, — согласился Оуэн. — Но куда?

— Пока не знаю, — вздохнул Юрий. — И, главное — надо к этим неучтивым людям БВЛ проявлять. Будем считать — работа у них такая.

— Уж, прояви. Но, главное, не попадайся им в руки! — беспокойно проговорил Оуэн. — Я наслышан, вернее — начитан, об их методах. Они…  далеки от совершенства, — вздохнул он. — Вот и люби такого — образ и подобие Творца, — посетовал он.

— Они не виноваты. Жизнь сделала их такими. И несовершенство души, обуреваемой засильем гена Палеолита, — вздохнул Юрий. — Не ведают, что творят. Душою я это понимаю, но…  Очень неприятно, когда внедряются в твоё личное пространство. Да ещё в армейских сапогах. Когда же государственные структуры усвоят, что не каждый человек — не их собственность. Что он — личность.

— Однако, Юрий, стоит ли мечтать об этом, живя именно в такой общественной формации, где человек — пешка, винтик, управляемая марионетка?

— Я понял тебя, морской философ. На этом позволь откланяться! Кажется, там опять что-то затевают.

Его собеседник исчез.

Оуэн вздохнул: «О, Творец, не оставь его своей помощью и защитой! — Но, немного подумав, сам себя успокоил: — Человек, обладающий такими феноменальными способностями, и сам не даст себя в обиду!»

И всё же на душе у него было неспокойно.

Часть 2

Поиски выхода

Александр Петрович за всю свою резидентскую карьеру ни разу не провалил задание, но в этот раз решил сделать всё возможное, чтобы это произошло. Но сделать это надо так, чтобы и комар носу не подточил — на кону была Машкина жизнь, в этом он не сомневался. И, возможно, жизнь Юрия. Как же Александр Петрович был наивен, понадеявшись, что, выйдя на пенсию, навсегда расстанется с Конторой. Таким, как он, меченным этой чёрной меткой, нельзя забывать о том, где он служил — найдут и вручат её. А уж тем более — не стоило заводить семью. Это семейное счастье — удел обычных людей, а не таких, кому довелось побывать стальным винтиком, частью государственного механизма. Им желательно покрыться металлом и остаться такими навсегда — чтобы близкие люди не страдали за твои грехи. Или подвиги. Смотря, с какой стороны глянуть. Возможно, бывших агентов и хоронить надо в кованных металлических латах, как они того и заслуживают. И, прощаясь, не забыть опустить на их лицо забрало. Как жил, так и помер, мол — безвестным, вместе со своими тайнами. А на маленькой стеле написать — неизвестный герой. Ну, или просто — неизвестный. Так будет честнее. Поскольку геройство его, особенно теперь, довольно относительно, а имена он носил разные и под каким его закопать — бог весть. Да и ему, собственно, всё равно — он и сам забыл своё имя.

В эту ночь Александр Петрович всё никак не мог уснуть — ломал голову над ребусом, загадкой. Типа такой: у тебя есть две комнаты и три персонажа: Волк, Красная Шапочка и Охотник. Ну и четвёртое — неодушевлённое ружьё — как без него, если уж есть Охотник. На то он и охотник, чтоб ружьё с собой везде таскать. Которое, конечно же, заряжено и, как и положено, в страшной сказке, должно в кого-нибудь обязательно пальнуть — служба у него такая. Загадка состоит в том — как расселить эти персонажи по двум комнатам так, чтобы все трое остались целы? И чтобы ружьё по ходу расселения обязательно куда-то потерялось. Как сделать эту сказку не страшной? Честно говоря, страшные Александру Петровичу за его жизнь уже изрядно поднадоели. В этой жизни действующих героев у него тоже было трое: Машка, Юрий и сам Александр Петрович, охотник. Вместо ружья фигурировала Контора. И, похоже, это ружьё было неправильное — оно могло шарахнуть не один раз, а во всех сразу.