Свет Азии - [7]

– Мы нашли приманку, – сказалъ онъ, – подумаемъ теперь, какъ намъ заставить сокола спуститься ради нея съ облаковъ. Надо послать пословъ просить для моего сына руки этой девушки.

Но, по обычаю Сакьевъ, юноша, сватаясь за красивую, достойную любви, девушку изъ благороднаго дома, долженъ былъ прежде всего вступить въ состязание со всеми ея прочими женихами. Отъ этого обычая не могли отступать сами цари. И потому отецъ девушки сказалъ:

– Доложите царю: за мою дочь сватается много князей изъ ближнихъ и дальнихъ стран; если сынъ твой сумеетъ лучше ихъ натягивать лукъ, владеть мечемъ и скакать на коне; если ему удастся превзойти всехъ ихъ во всемъ, тогда и для насъ онъ будетъ всехъ приятнее. Но какъ это можетъ быть, если онъ ведетъ жизнь отшельническую?

Опечалилось сердце царя: напрасно было сыну его свататься за прелестную Ясодхару, не могъ онъ состязаться съ Девадаттой – первымъ стрелкомъ, съ Арджуной, укротителемъ самыхъ свирепыхъ коней, съ Нандой, владеющимъ мечемъ какъ никто.

Но царевичъ тихо улыбнулся и молвилъ: – Всему этому и я учился; возвести, что сынъ твой готовъ состязаться со всякимъ, кто пожелаетъ! Надеюсь, что я не потеряю мою возлюбленную въ этой борьбе!

Тогда царь велелъ возвестить, что на седьмой день царевичъ Сиддартха приглашаетъ всякаго, кто желаетъ, состязаться съ нимъ во всехъ воинскихъ упражненияхъ; Ясодхара будетъ наградой победителя.

Въ седьмой день все благородные Сакьи изъ городовъ и селъ собрались на майданъ.

Ясодхара прибыла туда же со своими родными; ее везли, какъ невесту, съ музыкой, въ пестро-украшенномъ паланкине, запряженномъ золоторогими быками, убранными цветами.

Женихами ея объявились Девадатта, юноша царской крови, Нанда и Арджуна, оба благородного происхождения – цветъ молодежи.

Церевичъ подъехал на своемъ беломъ коне, Кантаке, и конь заржалъ при виде такого множества чужихъ, незнакомыхъ людей. Сиддартха также смотрелъ съ изумлениемъ на весь этотъ народъ, стоявший по рождению гораздо ниже трона, живший и питавшийся иначе, чемъ царь, и въ то-же время испытывавший, быть можетъ, одинаковыя съ царемъ радости и страдания. Но когда царевичъ увиделъ прелестную Ясодхару, светлая улыбка осенила лице его, онъ придержалъ шелковые поводья, спустился с широкой спины Кантаки на землю и вскричалъ:

– Тотъ не достоинъ этой жемчужины, кто не превзойдетъ всехъ! Пусть мои соперники покажутъ, не былъ ли я слишкомъ дерзокъ, притязая на ея руку!

Тогда Нанда предложилъ состязание въ стрельбе из лука; онъ далеко поставилъ свой медный барабанъ, Арджуна сделалъ тоже, а Девадатта поставилъ свой еще дальше, царевичъ же Сиддартха попросилъ поставить свой барабанъ такъ далеко, что онъ казался не больше раковины. И они спустили стрелы: Нанда прострелилъ свой барабанъ, а Арджуна – свой, а Девадатта метко-пущенной стрелой попалъ въ оба значка своей мишени, такъ что все присутствовавшие приветствовали его криками восторга, а прелестная Ясодхара опустила золотое покрывало на испуганные глаза, чтобы не видеть, какъ промахнется царевичъ, а онъ, онъ схватилъ лукъ изъ лакированнаго камыша, съ тетивой изъ сухожилий, скрепленныхъ серебряной проволокой, тотъ лукъ, что могли согнуть лишь руки силача, иовертелъ его, тихо улыбаясь, и натянулъ тетиву такъ, что оба конца – сошлись и толстое древко лопнуло.

– Это игрушка, не съ этимъ бороться за любовь! – сказалъ онъ. – Нетъ ли у кого лука более пригоднаго для благородныхъ Сакьевъ?

– Въ храме съ давнихъ поръ хранится лукъ Синхахану, – отвечали ему, – никто не могъ до сихъ поръ натянуть его, или, натянувъ, спустить!

– Принесите мне, – вскричалъ онъ, – это оружие, достойное воина!

Ему принесли древний лукъ, кованный изъ блестящей стали, съ золотой оправой по обоимъ концамъ, согнутымъ на подобие роговъ буйвола. Дважды попробовалъ Сиддартха крепость его на своемъ колене и затемъ сказалъ:

– Пустите-ка стрелу изъ этого лука, братцы! Но ни одинъ изъ нихъ не могъ согнуть ни на палецъ упрямый лукъ. Тогда, слегка нагнувшись, царевичъ согнулъ лукъ безъ усилия вложилъ крюкъ въ зарубку и такъ сильно натянулъ тетиву, что она, подобно крылу орла, разсекающаго воздухъ, издала громкий, чистый звукъ.

– Что это такое? Что за звукъ? – спрашивали немощные, оставшиеся въ этотъ день дома.

– Это звукъ лука Синхахану, – отвечали имъ, – царевичъ натянулъ его и готовится выстрелить.

Онъ выбралъ крепкую стрелу, прицелился и спустилъ ее. Меткая стрела взвилась къ небу, пронизала барабанъ, стоявший далее всехъ, но не остановилась въ своемъ полете, а пронеслась дальше по равнинам и скрылась изъ глазъ.

После этого Девадатта предложилъ состязание на мечахъ; онъ разсекъ пальмовое дерево въ шесть пальцевъ толщины, Арджуна – въ семь, а Нанда – въ девять; рядомъ стояло дерево съ двумя сросшимися стволами, мечъ Сиддхартхи разсекъ его однимъ молниеноснымъ ударомъ, ударомъ такимъ меткимъ и ловкимъ, что подрубленные стволы продолжали стоять неподвижно, и Нанда вскричалъ: «онъ промахнулся!» И Ясодхара снова задрожала при виде прямо стоявшихъ деревьевъ. Но вотъ боги воздуха, наблюдавшие за всемъ, подули легкимъ южнымъ ветеркомъ, и обе зеленыя вершины, метко-разсеченныя, упали на песокъ.