Сверхскорость (роман) - [35]

Это было как раз то, в чем я нуждался. Я перестал думать о смерти и падении, зато начал замечать, что происходит вокруг.

На экранах нижней полусферы не было больше ничего, кроме бледно-фиолетового свечения ионизированных газов, зато другие экраны показывали, что делается перед кораблем и по сторонам. Мы поднялись уже на несколько миль и были теперь в разреженных слоях атмосферы. Я успел заметить знакомые звезды, только они сияли ярче, чем я привык видеть с земли. Затем они исчезли, а экраны наполнились ослепительным светом.

Дэнни Шейкер снова повернулся ко мне, но я уже понял, что происходит, и заговорил первым:

- Восход!

Он кивнул. Это и в самом деле был восход или, вернее, закат наоборот. Мы поднялись на такую высоту, что Мэйвин снова стал виден на западном небосклоне, не скрытый более поверхностью Эрина.

До меня в первый раз дошло, что в космосе солнце не заходит никогда: космолетчик может радоваться бесконечному дню.

Впрочем, так высоко мы еще не забрались. Под воздействием импульса стартовой решетки корабль начал отклоняться от вертикали к востоку, набирая скорость для выхода на орбиту. Спустя несколько минут Мэйвин снова скользнул за горизонт, и мы опять оказались в темноте.

Меня ждал еще один сюрприз. Дэнни Шейкер говорил, что мы летим на Верхнюю базу, висящую на стационарной орбите высоко над Малдуном. Я был уверен, что челнок просто будет подниматься все выше и выше, пока мы не окажемся на базе. Вместо этого оказалось, что мы должны сделать еще несколько витков, увидеть еще несколько коротких, сменяющих друг друга дней и ночей, прежде чем доберемся до причальных доков космической гавани.

По мере подъема я с возрастающим интересом вглядывался в экраны, показывающие поверхность Эрина. Где же огромные города, о которых мне говорили в школе? На поверхности планеты не было видно ни темных пятен, ни огней. С этой высоты Эрин казался девственной планетой, на которую еще не ступала нога человека.

И еще с одним ощущением пришлось нам познакомиться, и оно всем нам - сухопутным крысам - пришлось не по вкусу. Челнок двигался быстрее и быстрее, подгоняемый импульсами расположенных по экватору Эрина решеток. Но несмотря на это ускорение, притяжение Эрина ощущалось все слабее и слабее. Я почувствовал, как меня приподнимает над креслом - хорошо, что перед взлетом я пристегнулся.

Но желудок-то мой вовсе не был пристегнут! Он плавал свободно и готов был совершить черт-то что.

Все обошлось, так как с разрешения доктора Эйлин Дэнни Шейкер раздал нам таблетки от морской болезни. И все же ощущения были не из приятных, во всяком случае для меня. Только неделю спустя мой желудок вполне освоился с невесомостью, и неожиданные приступы головокружения и тошноты прошли окончательно.

Но до этого было еще далеко. Как выяснилось, кое-кому из моих спутников пришлось гораздо хуже, чем мне. Со стороны кресел дяди Дункана и Уолтера Гамильтона доносились омерзительные звуки, и Дэнни Шейкеру пришлось вежливо напомнить:

- В контейнер. Прямо перед вами.

Судя по всему таблетки им не помогли. Я сложил руки на животе, вцепился в ремни и заставил себя не смотреть на остальных. С твердым намерением не осрамиться я уставился на экран, показывавший пространство перед челноком.

Казалось, прошли дни, прежде чем прямо по курсу показалась громада Верхней базы. К этому времени худшее было позади. Когда мы вплыли в огромный причальный док, и герметичные створки ворот закрылись за нами, даже Уолтер Гамильтон и дядя Дункан (хоть цвет их лиц и оставлял желать лучшего) оказались в состоянии отстегнуться и выплыть из челнока. Двое техников с Базы подхватили их и доставили в отсек, где поддерживалась гравитация - слабее, чем на Эрине, но достаточная, чтобы исключить ощущение свободного падения.

Доктор Эйлин и Дэнни Шейкер последовали за ними, оставив меня наедине с Джеймсом Свифтом. Мы сидели, держась за животы и жалобно глядя друг на друга.

- Ну? - спросил он наконец. Его лицо было бледнее бледного, что составляло странный контраст с огненной шевелюрой. В первый раз он перестал выглядеть как обиженный на весь белый свет человек.

- Не то чтобы очень, - выдавил я из себя, - но лучше, чем пару минут назад.

- Я тоже. Бедняга Уолтер. Знаешь, он ведь так не хотел лететь. Ему куда приятней было бы сидеть у себя в библиотеке. Но доктор Ксавье и его уломала.

- Ума не приложу, зачем вы летите? - задал я вопрос, с самого начала вертевшийся у меня на языке. - Вы ни капельки не похожи на космолетчика.

- А с чего это я должен быть похож на космолетчика? - Он свирепо посмотрел на меня, и его лицо слегка порозовело. Я понял, что недомогание, да и что угодно другое не существует для него, когда он сердится. - Ты лучше на себя посмотри. Тебе сколько лет?

- Шестнадцать.

- Так я и думал. Совсем мальчишка. Ты-то сам что делаешь здесь?

Я оказался в затруднительном положении: врать я не умею, а правду говорить тоже нельзя. Пришлось выворачиваться:

- Это что-то вроде стажировки. Я хочу быть космолетчиком, когда вырасту.

Последнее, в общем-то, было недалеко от истины, и Джеймса Свифта такой ответ удовлетворил. Он слегка успокоился.