Сверхновая американская фантастика, 1994 № 4 - [32]

— Землемер, — проговорил тот, что был справа от меня.

— Диск-жокей, — сказал диск-жокей.

— Мусорщик, — отвечал человек со свалки.

Миллиардер ухмыльнулся.

— Без ярлычка, значит… может быть, инженер-сантехник?

— Не-а.

— Помню то лето, когда я ездил на мусорной машине, — проговорил миллиардер. — Лучше работы у меня не было. Значит, ты опять взялся за нее.

Мусорщик ухмыльнулся. Спереди у него не хватало зуба.

— Не совсем. Я перевернул чертов грузовик. По пьянке перевернул, а Грязный Билл его не застраховал. Значит, судья предоставил мне выбор: или покупай Биллу новый грузовик да отработай ему два года в возмещение ущерба — или на два года в каталажку. Я выбрал два года езды на новом грузовике. Билл через полтора года умер. Все дело перешло мне. Остальное — история.

Ага, значит, ты свернул с главного пути в…86 году, так?

— Правильно. В колледж я не попал… И так и не познакомился с этой Карен, о которой все трещат. Женился на Синди Коллинз.

Синди Коллинз была нашей возлюбленной в студенческие времена. Взор миллиардера затуманился. Он спросил:

— Ну и как она там?

— Не жалуюсь, — отвечал мусорщик. Землемер и диск-жокей дружно расхохотались, и я понял, что вопрос имел и скрытый смысл.

Миллиардер тоже рассмеялся — но с опозданием, а потом обернулся ко мне.

— Итак, ты домашний муж? — спросил он. — А твоя Карен работает?

— Я тоже женат не на ней. Мою зовут Соней.

— Соня? Я даже имени такого не знаю.

— Знаешь. Она из подруг Карен по колледжу. На дюйм повыше, длинные темные волосы, высокие скулы…

— М-м-м. — Задумчивость вдруг оставила миллиардера, глаза его заволокло дымкой. — Да-да, теперь вспомнил. Как можно было забыть? Боже, я просто жаждал ее. Только так и не набрался смелости попросить. А ты каким образом осмелел?

Я улыбнулся:

— Случайно. Вспомни-ка денек, когда вы с Карен занимались любовью в ее спальне, а Соня вдруг зашла в гости? В твоей вселенной — и у всех, с кем мне удалось здесь переговорить, — обнаружив, что дверь заперта, она подергала ручку и постучала, так?

Все прочие улыбались. Миллиардер ответил:

— Да, помню. Она стучала, а мы делали свое дело, наконец она решила, что никого нет дома, и ушла.

— Правильно. Но в моей вселенной дверь не была заперта.

— О!

— Так сказала и Соня, снимая платье, чтобы присоединиться к нам.

— Смеешься.

— Ни капли.

— Боже, значит, ты сразу их обеих?.. — Он нервно хохотнул. Я подумал, что его обеспокоило, как он сам справился бы с такой ситуацией.

Основания для сомнений у него были. Тут был момент расхождения. В одно дикое утро в кампусе я потерял все сексуальные принципы, а он?.. Трудно сказать. Все мы в юношеские годы пережили пору отвращения к сексу… сохранившегося до значительно более позднего возраста, чем это бывает обычно, даже создавшего известные сомнения в собственной мужественности. Из речей моих компаньонов следовало, что эти трудности они преодолели, женились и вели вполне нормальную моногамную жизнь. А вот миллиардер не был женат. И поэтому любопытствовал.

Я мог бы поведать ему подробности, но ограничился лишь тем, что сказал:

— Ага, это было неплохо. — И ухмыльнулся от уха до уха. Не каждый день тебе завидует настоящий миллиардер.

Он сказал:

— Значит, так, вы поженились, она стала танцевать обнаженной, а сам ты так и не нашел работу.

— Почти что, — отвечал я. — Она фотомодель.

— Повезло тебе, сукину сыну.

— Скажешь тоже.

Он гулко расхохотался. На этот смех обернулись все, кто был в комнате.

— Ну, уложил на обе лопатки, — выговорил он и, ткнув меня в плечо, отправился к прочим гостям.

Никто из нас не хотел первым оставлять вечеринку, поэтому она затянулась до трех утра. Переговорив с хозяином, я решил побродить среди толпы, поболтал с пожарным, астронавтом и женщиной, оказавшейся из сопредельного с моим мира. Она была мной… мужчиной… еще год после того, как мы познакомились с Соней. Соня тогда выставила ее (его? меня?), отдав предпочтение футболисту. Она говорила, что сменила пол не только поэтому; вспомнив собственные подростковые разочарования, я готов был поверить ей, оставляя размолвке с Соней роль катализатора.

Имя она сменила на Мишель. Возможно, стоило мне попросить, и она отправилась бы в постель со мной — лишь потому, что я до сих пор каждую ночь проводил с Соней, а может быть, и нет. Я не стал пробовать. Она удалилась с астронавтом — как этого все и ожидали.

Их отбытие послужило всем сигналом выматываться. Выжав из пятой бутылки последние капли, я отправился вверх по лестнице, а потом вниз на третий этаж, в коридор в восточном крыле, пытаясь вспомнить, какая именно комната мне отведена. Все они были названы в честь астронавтов, мне принадлежала комната имени Джима Лоуэла, только я забыл, где она.

Глаза у меня слипались от выпитого, к тому же было поздно. Чтобы прочесть буквы на табличке, приходилось подходить к каждой двери, они чередовались по обе стороны коридора, не открываясь навстречу друг другу. Должно быть, шатаясь по коридору, я напоминал завзятого пьяницу, притом набравшегося сильнее, чем это было на самом деле. Наконец, отыскав свою комнату, я шарахнулся в сторону, заметив лицо парня, наскочившего на меня из-за двери.