Сверхновая американская фантастика, 1994 № 06 - [2]

Ровно в половину седьмого пришел Райх. «А ты выглядишь молодцом,» — заметил он. Выпили мартини, и Райх рассказал о ситуации на раскопках — там вышла большая перебранка из-за того, под каким углом рыть первый туннель. В семь мы спустились поужинать. Столик достался в спокойном месте, у окна; несколько человек в зале кивнули нам — за последнее время мы стали международной знаменитостью. Заказали засахаренную дыню, и Райх потянулся за картой вин.

— Давай сегодня больше не пить, — предложил я, забирая у него карту, — потом поймешь, почему. Нам обоим нужна сегодня трезвая голова.

Райх недоуменно взглянул на меня:

— Что с тобой? Помнится, сегодня никаких дел не намечалось?

— Мне пришлось так сказать. То, о чем я собираюсь поведать, надо держать в секрете.

Он улыбнулся:

— Тогда, может поищем микрофоны под столом?

Я сказал, что не стоит, поскольку ни один из соглядатаев не поверит тому, что я сейчас скажу. Райх вопросительно уставился на меня. И я начал:

— Скажи, я произвожу впечатление нормального человека?

— Разумеется!

— А если я тебе заявлю, что через полчаса ты в этом усомнишься?

— Слушай, ради Бога, брось нести чушь. Я же знаю, что ты не псих. К чему ты все это говоришь? Ты хотел рассказать что-то о подземном городе?

Я покачал головой. А так как Райх окончательно был сбит с толку, начал объяснять, что весь день читал бумаги Карела Вайсмана:

— Кажется, я понимаю, почему он покончил с собой.

— Почему же?

— Лучше ты сам это прочти. Его объяснения будут лучше моих. Но главное, я не верю ни в его сумасшествие, ни в самоубийство: не знаю каким образом, но он был убит.

При этом меня не отпускала мысль, не начал ли он уже считать меня сумасшедшим? Я старался выглядеть как можно спокойнее, рассудительнее. Нет, за психа он меня по-прежнему не считал. Он лишь предложил:

— Слушай, если ты не против, давай все-таки потом выпьем. Мне действительно хочется.

Пришлось заказать полбутылки «Нюи Сен-Жорж» и помочь ему с ней расправиться. Без лишних слов я изложил теорию Вайсмана о паразитах мозга. Для начала я напомнил о своих переживаниях на стенах Каратепа и о нашей беседе после этого. По ходу рассказа я еще больше проникся симпатией и уважением к Райху. По идее, он должен был поднять меня на смех и послать к черту после первой же фразы, ведь то, что я пытался объяснить, казалось откровенным бредом. Однако он понял — если я нашел в бумагах Вайсмана нечто такое, что убедило меня, то ему тоже стоит ознакомиться с ними.

Я помню, как мы возвращались в номер после ужина, и я вдруг ощутил нереальность происходящего. Если я прав, то между нами только что состоялся самый важный в истории человечества разговор.

Интересно, подумал я, глядя на гигантскую фигуру Райха, поднимавшегося по лестнице впереди меня, неужели он по-настоящему поверил в эту научную фантастику? Теперь все зависело от того, насколько он поверил мне.

В комнате мы выпили апельсинового сока. Теперь Райх понял, почему я хотел сохранить трезвую голову. Он не стал курить. Я протянул папку с «Историческими размышлениями» и показал на впечатанное сверху предложение. Сидя рядом, я еще раз перечитал записки вместе с ним. Закончив читать, Райх встал и долго расхаживал по комнате, не проронив ни слова. Наконец я произнес:

— Надеюсь, ты понимаешь, какой опасности я подвергаю твою жизнь, если все это — не бред сумасшедшего?

— Это меня не волнует. Опасность и раньше была. Но я хотел бы узнать, насколько она реальна. Я же еще не сталкивался с вампирами мозга, поэтому мне трудно судить, — ответил он.

— Я тоже не сталкивался и знаю не больше твоего. В бумагах Вайсмана полно рассуждений о них, но нет ничего определенного. Придется начать почти с нуля.

Он смотрел на меня несколько секунд и затем спросил:

— Ты действительно в это веришь?

— Лучше бы не верить.

Просто абсурд какой-то: мы разговаривали языком героев из романа Райдера Хаггарда[2], однако все происходило наяву. Мы еще с полчаса поболтали о всякой ерунде, и затем Райх заявил:

— Мы должны немедленно сделать вот что: надо наговорить все это на магнитофонную кассету и оставить ее на ночь в сейфе. Если с нами что-то случится ночью — эта запись послужит предупреждением. Двоих принять за сумасшедших будет труднее, чем одного.

Он был прав. Я достал свой магнитофон и надиктовал выдержки из записок Вайсмана. Затем слово взял Райх. Он сказал, что до конца не уверен — сумасшествие это или нет, но что все сказанное звучит довольно убедительно и оправдывает меры предосторожности. Мы по-прежнему не знаем, как умер Вайсман, но у нас на руках его дневник с записями, сделанными за день до гибели, и они кажутся вполне здравыми.

Когда кассета закончилась, мы запечатали ее в пластиковую коробку и отнесли на ночь в сейф банка Урановой Компании. Затем я позвонил управляющему и объяснил, что мы положили в сейф кассету с важной информацией и просим подержать ее там до тех пор, пока не понадобится. Наш расчет был прост — он решил, что информация касается раскопок и участия в них, поэтому обещал взять хранение кассеты под свой контроль.

Теперь пора и поспать: я объяснил Райху, что над бодрым мозгом у паразитов меньше власти. На всякий случай мы решили держать телескрины включенными всю ночь и после этого разошлись по комнатам. Недолго думая, я принял сильное снотворное — хотя было всего лишь десять вечера — и лег в постель. Я старался ни о чем не думать и не отвлекаться, поэтому моментально заснул.