Сверхновая американская фантастика, 1994 № 02 - [54]

Не забивай себе голову, любимый! Жизнь слишком прекрасна, чтобы тратить ее на мучительные раздумья о том, какие же еще ужасные вещи могут произойти, и только оттого, что огромная часть людей впервые почувствовала себя гораздо лучше, чем когда-либо чувствовала до сих пор! Con l'amore tanfissimo — е baci molti!

Дэнни.

ЭОТ

Адресант. Лорэ (а) ист. Флоренция. Универснет // 12:04 GMT 041919

Адресат: Баринг (а) хим. Вашингтон. Универснет // 10:27 PDT 041919

Кому: Николасу Барингу

От кого: Дэниз Лорэ

Примечание: Частная переписка

4 октября, 2019

В пятницу утром

Ник!

Ты действительно пытаешься дозвониться мне с самого вторника? Правда, я частенько отлучалась, но спала исключительно дома. Извини за доставленное беспокойство. Но и самые сверхсложные системы тоже иногда барахлят, это факт. Ты не пробовал проверить западную линию Штатов? Не удивлюсь, если поломка окажется именно там. Ты ведь знаешь, Запад всегда работал шаляй-валяй.

Смею уверить тебя, я в наипрекраснейшей из возможных форм. Несмотря на все твои страхи, ни малейших следов нервного расстройства, а также легочного заболевания. Мое тело — сплошное очарование. (И как оно хочет, чтобы его хотя бы обнял некто с инициалами Н.Б., не говоря уже о классном трахе. Это как раз то, чем недавно начали заниматься Иверсоны во всех комнатах без разбора, причем так активно, что их девчонки, которые все еще хихикают, когда речь заходит о сексе, вынуждены постоянно околачиваться у меня — все равно, дома я или нет. Кстати: если бы телефон зазвонил во время моего отсутствия, Иверсоны, уже наверное, сняли бы трубку, поскольку номера у нас спаренные!).

Ну и что с того, что резко сокращается товарооборот на Еврорынке — я не понимаю, почему это тебя так расстраивает. Напротив, люди всегда были слишком уж зациклены на деньгах — наконец-то они увидели, как прекрасна жизнь сама по себе. Что касается слухов о том, будто иеговисты провозгласили Второе Пришествие — так они только и делают, что провозглашают его, из столетия в столетие. Верно также, что они хотели сжечь при этом несколько картин, но один францисканец (босой, в грубой серой рясе, так и стоявшей на нем колом; с тонзурой и наполовину седой бородой, спускавшейся на грудь) своим на диво медоточивым голосом сумел убедить их в том, что эстетические объекты оказывают благотворное духовное воздействие на людей, которые иначе оказались бы отверженными. Я не знаю, что там передают о нас ваши средства массовой информации, но, передавая что-либо, они страшно передергивают. Мне не хотелось бы говорить об этом, но мои добрые старые друзья американцы, как всем давно известно, страдают по поводу своих геморроидально-непроходимых задниц (отсюда, по вполне понятным причинам, проистекают их жадность и эгоизм), а где геморрой, там, как я недавно открыла, хорошей жизни не жди. Ну и ну, никак, я начала читать проповеди — уж чего-чего, а этого мне бы хотелось меньше всего Живи, Ник, ЖИВИ! Наступило время, когда мы наконец перестали проводить свою жизнь в беспрерывном умирании. Жизнь ДАНА для того, чтобы жить, хочешь верь в это, хочешь не верь.

Что до меня, то я целиком и полностью следую собственным советам. Amore, любовь моя, amore!

Дэнни.

ЭОТ

Адресант: Лорэ (а) ист. Флоренция. Универснет // 13:34 GMT 051919

Адресат: Баринг (а) хим. Вашингтон. Универснет // 19:57 PDT 051919

Кому: Николасу Барингу

От кого: Дэниз Аорэ

Примечание: Частная переписка

Ник!

Пожалуйста, успокойся. В самом деле. Прошу тебя. В тоне твоего послания сквозит явный испуг, и это беспокоит меня.

(Еще раз: УВЕРЯЮ ТЕБЯ, здесь ты почувствуешь себя куда более счастливым.) Не могу сказать, что крах на ньюйоркской бирже кажется мне чем-то ужасным. Паника, которая охватила тебя, — вот что действительно ужасно. Тебе просто необходимо переменить обстановку, Ник! Что до решения американского правительства закрыть все границы «до тех пор, пока не будут приняты соответствующие санитарные меры», — оно поражает своей явной бессмысленностью, все это не более чем набор слов. (Меня нисколько не расстраивает то, что они могут не впустить меня обратно. Хуже, если они не позволят ВЫЕХАТЬ тебе!) Столько страха, столько беспокойства, столько ужаса — и все буквально из ничего, — вот что вызывает во мне искреннюю печаль, Ник. Это напоминает мне о своей собственной жизни: столько лет отдано мелким, изнурительным страхам, столько лет, потерянных для самой ЖИЗНИ! Мне ничего не известно о гормональных «аберрациях» (хотя я могу себе представить, как несчастны те люди, которым пришлось в конце концов вернуться в США — все для того, чтобы их тут же заперли в какие-то ужасные «стерилизаторы», истыкали автоматическими иголками, насквозь просветили лучами и вставили куда не надо какие-то проволоки). Да, это правда, грудь у людей действительно увеличилась. Кажется, и моя стала немного побольше. У Полы, во всяком случае, абсолютно точно: насколько я могу судить, у нее были очень маленькие груди прежде, а когда я, на следующий день, увидела ее танцующей напротив Duomo, они значительно округлились и пополнели. Она и впрямь выглядела потрясающе — вся лучилась, если ты позволишь мне употребить это слово. (Ее волосам куда больше идет короткая стрижка, чем то грандиозное сооружение на проволочном каркасе, которое она носила на себе до сих пор.) Ее лицо разрумянилось. Из одежды на ней были только бумажные шорты, браслеты из той же бумаги и шелка, ожерелья и серьги Ее радость была такой открытой, такой лучезарной). Даже если это из-за «общего подъема эстрогенного уровня у обоих полов», какая разница, Ник. У всех будут просто более крепкие кости. Плюс определенная защита от коронарных заболеваний. Только и всего! Важнее то, что происходит здесь. Машины больше не ездят по Центру, то есть вообще (исключая разве что редкие рейсы грузовичка, развозящего пищу). Что означает полную свободу и безопасность любых пеших прогулок. Каждый гуляет, где хочет. Не далее как сегодня утром на Piazza della Republicana состоялась чудеснейшая из церемоний, в ходе которой все личное оружие целой бригады карабинеров, квартирующих в Тоскане, было свалено в одну общую кучу Оружие будет переплавлено, конечно, за пределами Центра. Металл пойдет на то, чтобы отлить новую статую, которая будет воздвигнута на Арно. Она будет называться не «Свобода», отнюдь, она будет называться «Радость». И представлять она будет вовсе не женское тело, нет, это будут цветы, окруженные бесконечным, искрометно-радужным мельтешением крошечных, тех самых, бабочек и пчел. Теперь я знаю, что такое «мир», «покой». Это больше, чем удовлетворение. Это начинается, когда ты сбрасываешь с себя тревогу и страх. И грустно сознавать, что тебе недоступно это. (Пока.) Может быть, когда-нибудь… ты приедешь сюда. Или Радость сама придет к тебе. Ничто не может сделать меня более счастливой, любимый.