Сверхъестественная любовь - [27]
— Док!
Это меня окликал полицейский. Но мне никак не удавалось стряхнуть груду мурашек, оголтело носившихся по спине.
— Док, вы в порядке? — В голосе второго полицейского прозвучало беспокойство. — Эй! Вернитесь к нам!
«Зачем это я пойду к ненормальным?» — пролепетала Алиса. Мое сознание болтало о своем, нисколько мне не подчиняясь, а зубы едва удалось удержать от того, чтобы последовать его примеру. «Видишь ли, этого все равно не избежать, — сказал Кот, — ведь мы тут все ненормальные».
Неизвестный все так же неотрывно смотрел на меня, и его глаза, невероятно бездонные, раскрылись шире и затуманились от тревоги. Еще я отчетливо видела, что он напрягает память — словно думает, что я ему знакома, но никак не может вспомнить откуда.
— О боже!
Собственный голос показался мне чужим. Дыхание перехватило, и я едва держалась на ногах. В глазах все плыло. Единственное, на что я была способна, — указывать пальцем на разрезы, покрывавшие кожу над самым сердцем Неизвестного.
Странное сочетание линий — словно феникс летит и горит и, сгорая в смертельном огне, кричит о своей участи незримым дальним звездам.
Я уже видела этот рисунок.
В Армении, восемнадцать лет назад, когда мне исполнилось двенадцать, перед тем как мой отец, американский солдат, увез меня в Штаты.
Этот рисунок был вырезан на груди моей матери в тот день, когда я обнаружила ее в нашей гостиной. Мертвую.
Глава 2
Бежать!
Порыв был так силен, что, если б не остатки самоконтроля, привитого годами обучения боевым искусствам, я стремглав промчалась бы по коридору и заперлась в своем кабинете.
Бежать!
Полицейские уставились на меня. Я заставила себя выровнять дыхание, но едва сдержала желание врезать обоими кулаками в солнечное сплетение Неизвестного и ударом отшвырнуть его от себя.
— Все в порядке, — сказала я полицейским, стараясь говорить ровно и спокойно, как бы сильно мне ни хотелось завизжать. Что бы ни происходило, я должна была выяснить, что за чертовщина творится. И желательно без свидетелей. — Я займусь этим человеком. Вы можете идти.
Оба полицейских смотрели на меня так, словно мое место было в палате с другими пациентами.
— Послушайте, док, — неуверенно проговорил один из стражей порядка. — Может, нам лучше надеть на парня наручники? Мы оставим вам ключ. Учитывая, как он себя порезал, вам стоит поберечься.
Я отмахнулась от него:
— Я без помощи не останусь. Если что, вызову санитаров со второго этажа.
Эта ложь прозвучала легко и естественно. Не знаю, почему я не приняла предложение полицейских надеть наручники на этого Адониса, когда все чувства кричали мне одно: «Бежать!»
Мой насупленный вид должен был дать им понять, что я не шучу.
— Вам нужно ловить настоящих маньяков, а этот человек для меня неопасен. Я с ним справлюсь.
Помолчав, полицейские дружно кивнули и без лишних возражений ушли.
Едва металлическая дверь с лязгом за ними захлопнулась, оставив меня в полумраке коридора наедине с человеком, у которого на груди был вырезан тот же рисунок, что и у моей погибшей матери, я процедила:
— Как тебя зовут?
Неизвестный все так же смотрел на меня. Его губы даже не дрогнули. Если забыть о порезах, этот человек был совершенен, точно статуя эпохи Возрождения. Я разрывалась между желанием коснуться его и измолотить кулаками, чтобы выбить правду об отметинах на его груди.
Что это со мной? Неужели я и правда схожу с ума?
Этот рисунок на груди Неизвестного. Прямо над сердцем. Господи Иисусе! Как такое возможно? Тот же самый рисунок и на том же самом месте! Решительно я схожу с ума. Это невероятно. Просто не может быть!
Однако есть.
Я подергала края рабочего халата, напоминая себе, что я врач и мне надлежит выполнять свой врачебный долг.
— Иди за мной. — Я жестом указала на дверь кабинета, затем сделала пару шагов по коридору и остановилась, проверяя, пойдет ли Неизвестный следом.
Он пошел.
Медленно. Грациозно.
И это было хорошо, потому что, даже если б я собрала всех больничных санитаров и мы бы пустили в ход уколы и ремни, вряд ли нам удалось бы силой утащить куда-нибудь эту гору мускулов.
У двери кабинета я снова оглянулась и одним взглядом вобрала в себя мельчайшие детали его внешности: черные кудри, смуглое лицо, невероятно зеленые глаза. Вслед за мной Неизвестный вошел в кабинет и, поигрывая мускулами, безмолвно стоял на гладком, выложенном плиткой полу.
Я отошла к столу, затем повернулась и оперлась о его край. Справа часы, слева окно — все это так знакомо и привычно. Подобие равновесия. Иначе я бы наверняка пошла вразнос.
— Как тебя зовут? — повторила я свой вопрос, приложив все усилия, чтобы он прозвучал как можно спокойнее и доброжелательнее.
Молчание.
На сей раз я сделала сосредоточенный вдох и не позволила раздражению выплеснуться наружу.
— Ты знаешь, какой сегодня день?
Он не улыбнулся и не нахмурился. Он вообще не шевелился, только медленно и ровно дышал. Я старалась не любоваться им, как произведением искусства, но все равно любовалась. Просто не могла с собой ничего поделать — он был неотразим.
