Сверхдержава - [2]

Габбо сидел настолько ровно и изящно, что казался продолжением спинки стула. Его приглаженные чёрные волосы блестели. Рядом был неразлучный спутник, Оббаги — высокий безликий робот-андроид, которого Габбо именовал термином «рандроид». Оббаги, по общему мнению, обладал высоким интеллектом. Он имел привычку говорить за Габбо и на этот раз беседовал с обаятельным Вольфгангом Франкелем, который пил шампанское. Перед Оббаги тоже стоял бокал, но он к нему не притрагивался.

— Супружество должно длиться долго, — говорил Оббаги голосом, доносящимся откуда-то изнутри. Рот при этом был неподвижен. — Долговечность, конечно, волшебное удовольствие. Несмотря на все тяготы. Мне, к счастью, удовольствия ни к чему.

У Вольфганга вырвался резкий смешок, и ястреб заёрзал на его плече. На сегодняшнее мероприятие звезда немецких СМИ появился в атласном серебристом костюме — пародии на одежду XVIII века.

— Удовольствие определённо помогает проводить время.

— Мне неведомо течение времени, — изменил модуляцию голоса рандроид.

Габбо, до того не проронивший ни слова, вмешался в разговор:

— Пока хоть кто-то отдаёт себе отчёт в том, что он живёт на криминализированной планете, удовольствие — скорее ограниченный вид деятельности. Согласен, Оббаги?

— Кое-кто только и видит повсюду поводы для удовольствия.

— Прекратите ныть, вы оба! — воскликнул Вольфганг. — Уныние не в моде в нашей добропорядочной Державе. Я лично беседовал с чертовски умным Паулюсом Стромайером, который даже сейчас, если я правильно его понял, разрабатывает новую математическую формулу, благодаря которой можно будет уравнять богатых и бедных.

— Он лишь придумывает правила. Стромайер подобен андроиду, — просто, как обычно, ответил Оббаги. — Подозреваю, один из андроидов серии ALF-21, запущенных на рынок умышленно глупыми, дабы польстить человеческому самолюбию. Я, как и Габбо, считаю людей ничтожествами.

— Никогда не видел ни одного нормального человека, менее похожего на андроида, чем Стромайер, — ответил Вольфганг и, допив шампанское, учтиво кивнул Габбо и вышел.

— Он выглядит странно, — проговорил безликий рандроид.

— Это относится и к его птице, — согласился Габбо.

— Забавно! Как же они собираются всё это осилить, когда их развод не за горами? — обратилась к своему мужу Стефани Бёрнелл.

Карл Лейбрехт, прогуливающийся вместе с супругами, парировал:

— Развод — величайшее из удовольствий со времён возведения дворца Кубла Ханом[6].

— Представьте себе, насколько прекрасной была эта долина, пока её не испортил Дё Бурсей, — сказал Рой Бёрнелл.

— Не будь таким занудой, — ответила Стефани, смеясь и беря его за руку. Ей было не до него — она рассматривала ошеломляющие наряды окружающих дам. Ведь каждая стремилась выглядеть на все сто.

— С другой стороны, — продолжил Карл, — эта долина — явление временное. Земля — театр перемен, в котором роли исполняют не только континенты, но и разрушительные метеориты из космоса.

— Давайте же надеяться на то, что этого не случится прямо сейчас, — беззаботно прощебетала Стефани.

— Вся история Земли насчитывает пять случаев массового вымирания видов, — пренебрежительно сказал Карл, явно раздражаясь поверхностностью суждений. — Самое раннее случилось в ордовикском периоде, четыреста миллионов лет назад.

— Ну и скучный же ты! — воскликнула Стефани. — Только посмотри на это чудесное платье! Кто эта женщина? Мне так нравится, что викторианский стиль снова в моде.

— Полагаю, это писательница, Роза… фамилии не помню.

Они потягивали шампанское. Карл решил, что самое время сменить тему:

— Видите вон того рослого парня с устрашающего вида андроидом в главной зале? Это Габбо!

— Бог мой, Габбо! А он-то что здесь делает? — удивилась Стефани.

— Думаю, он — спонсор этого мероприятия. А вовсе не Дё Бурсей. Говорят, что его хобби — наблюдение за особенностями поведения людей.

— Уж на нас-то в таком случае глядеть незачем!

— О чём думаешь, Франсин? — спросила Энн Сквайр свою обворожительную дочь. Она считала своим долгом добиться от девушки хоть слова.

— Примерно о том же, — ответила та.

— Видишь ли, им наконец-то удалось в реальности создать тот мир, о котором ты пишешь в своих романах: юность, красота, мир, изобилие… — произнёс генерал Гэри Фэйерстепс, оценивающе глядя на Розу Байуотер, только что вышедшую из-под душа в их коттедже персикового цвета.

— О да, я люблю изобилие, именно в этом наше богатство! — ответила она, оборачиваясь большим розовым полотенцем. — Мне это чрезвычайно нравится. А что думаешь ты?

Генерал, внешне производивший довольно неприятное впечатление и не отличавшийся хорошими манерами, щегольски разгладил усы:

— Зависит от того, что ты получаешь.

Хотя он и восхищался Розой, но эта безмозглая кукла была слишком легкомысленна в своих суждениях.

— Наследственность играет большую роль, Роза. Богатая родословная никому не помешает! Вот ты откуда родом?

— Да ничего особенного, Гэри. Хотя моя бабка со стороны отца была фавориткой датского короля Хенгиста, мы уже давно забыли о тех днях славы…

— По крайней мере, вам было откуда падать! — проворчал Фэйерстепс. Он пытался снять ботинки, и его лицо приобретало всё более пурпурный оттенок.