Свечка. Том 2 - [52]

Вспоминая ту незабываемую ночь и обнаруживая прямую связь с тем, что случилось на следующий день, Светлана Васильевна и здесь не видела своей вины, – ведь это сестры настояли, уговорили, заставили переступить через себя.

В разгар описываемых событий, как раз на следующий день после разговора бывшего начальника К-ского УИНа с главным кардиологом Тяпкиным в присутствии Светланы Васильевны, которую Частик при этом не узнал, несчастная женщина отправилась в «Ветерок», чтобы взять дома кое-что из одежды, прижать к груди любимую собачку, взглянуть на мужа и, если получится, пообщаться с сестрами.

Она сначала зашла домой, а оттуда на работу, но, описывая один из самых горестных дней в жизни Светланы Васильевны, мы поменяем последовательность этих событий, потому что так нам будет легче выйти на главное, чтобы на нем сосредоточиться.

Начало встречи трех сестер после долгой разлуки вышло невеселым, а конец оказался просто-таки кошмарным.

– Ну, здравствуйте! – делано-бодро проговорила Светлана Васильевна, прижимая к груди свою любимую мопсиху и с трудом удерживая на лице улыбку, так как после визита домой была, что называется, на взводе. Сидящие за своими столами сестры не обрадовались и не удивились, а, оторвавшись от бумаг, подняли на Светлану Васильевну утомленные годовым отчетом глаза и переглянулись.

– Ну, здравствуй, – в тон ответила Людмила Васильевна.

– Здравствуй, здравствуй, – добавила Наталья Васильевна и усмехнулась.

С этого все началось: Людмиле Васильевне и Наталье Васильевне не понравилось, как их подруга вошла, а Светлане Васильевне не понравилось, как ее встретили.

Но как же они переменились, наши три сестры, и приходится признать, не в лучшую сторону переменились!

Пышная, словно на дрожжах взошедшая Людмила Васильевна как-то опала и даже обвисла, в меру мужественная Наталья Васильевна сделалась излишне мужеподобной, а яркая, всегда выделявшаяся на общем фоне Светлана Васильевна потускнела и посерела, и, скорей всего, потому Частик не узнал ее в больнице, а не потому, что не захотел узнавать.

Горько, очень горько признавать, но и как-то вдруг постарели дорогие сердцу автора Светлана Васильевна, Наталья Васильевна и Людмила Васильевна – постарели, подурнели, эх…

Правда, сначала все было в рамках приличий: Светлана Васильевна глянула на свой рабочий стол, сплошь заставленный цветочной рассадой и, сглотнув слезы, поинтересовалась:

– Никого еще вместо меня не посадили?

– Посадят, – многозначительно проговорила в ответ Людмила Васильевна, а Наталья Васильевна вновь усмехнулась. Годовой отчет, последний день, страшная запарка – сестры даже завидовали уволившейся по собственному Светлане Васильевне, хотя завидовать, конечно, было нечему.

Ни ответ Людмилы Васильевны, ни усмешка Натальи Васильевны Светлане Васильевне не понравились, но она не подала виду и спросила примирительно:

– Может, хоть чаем напоите?

Сестры в третий раз переглянулись и, не отказывая подруге в такой просьбе, поднялись: Людмила Васильевна к шкафчику, в котором хранились чашки, а Наталья Васильевна к стоящему на подоконнике электрочайнику, в котором не оказалось воды.

– А ты, может, воды принесешь? – сказала Наталья Васильевна.

Просьба была простой и естественной, в прежние, хорошие для всех троих времена никто не считался, кому идти за водой, а кому заваривать чай, все это делалось дружно и слаженно, но в том-то и дело, что хорошие времена прошли.

Классик советской литературы Константин Симонов, говорят, про себя говорил: «В хорошие времена я хороший, в плохие плохой»…

Но нет, плохими наши женщины не стали, да и наступившие новые времена плохими назвать – взять грех на душу, знавали мы времена похуже, тут дело в другом. Женщина живет от увлечения к увлечению, от любви к любви, от одной привлекательной идеи к другой, но случаются периоды, когда нет ни того, ни другого, ни третьего, а это и есть беда, великая женская беда, эта-то беда и стряслась с тремя нашими сестрами одновременно – не было сейчас у всех троих ни любви, ни увлечений и ни одной мало-мальски привлекательной женской идейки.

И чаепитие не состоялось, да оно и не могло состояться, ведь во время его Людмила Васильевна и Наталья Васильевна должны были задать неизбежный вопрос: «Ну, как он там?» – а Светлана Васильевна должна была на него ответить, но никто этого не хотел, потому что это означало бы вернуться в жизнь, которая вместе с общей любовью, очевидно, для всех закончилась.

Чаепитие не состоялось, но разговор был – поговорили и договорились до того, что дальше некуда.

Совсем не хочется рассказывать, как повели себя тогда три немолодые, некрасивые, недобрые вдруг женщины, но, как говорится, из песни слова не выкинешь.

Когда самая из всех несчастная и при этом кругом виноватая Светлана Васильевна напомнила сестрам, как те подговаривали ее определенным образом повести себя ночью с мужем, что заставило ее не только переступить через себя, но и отняло у мужа все силы, едва не сведя его в могилу, женщины сразу не нашлись, что возразить, переглянулись, засмеялись, после чего Людмила Васильевна возразила и еще как возразила: