Свеча не угаснет - [53]
Воронков счастливыми глазами оглядел свое пополнение, назвал себя. Окружившие его бойцы и сержанты гомонили, как и в общем строю. Воронков улыбнулся:
— Товарищи, давайте-ка знакомиться более организованно. У меня есть список…
Он выкликал по списку фамилию, и ему отзывались:
— Я… Я… Я…
Ах как приятно было слушать эти голоса — как добавление к тем голосам, что он слышал утром за завтраком. Конечно, он не запомнил сразу, кто есть кто. На это будет время, сойдутся поближе. Главное же — в роту влили свежую кровь. Чтоб сызнова выпустить? Что попишешь, война, но не стоит об этом.
Даже случившееся ночью попятилось перед радостью, охватившей Воронкова на поляне, посреди бело-розовых березок. И как не радоваться! Еще недавно одиночество душило его, как удавкой, а сегодня он — многодетный отец, точно. Со своей ротой он никогда не будет одинок. А ведь командир полка намекнул, что возможно новое пополнение. Каково? Вот семейка будет так семейка!
Светило солнышко, лопотала листва, цвиркали пичуги, где-то не кончался женский смех — полковые тылы являли покой и тишину, и грозный, недоступный на передке подполковник здесь был проще, доступней. Да и на передке не пуляли, будто не хотели заранее пугать вновь прибывших, портить им настроение. Но тишина была все-таки не мирная, а военная, потому что звякало оружие, которое выдавали новичкам. А человек с оружием обязан стрелять…
— Ротный, веди своих людей, — приказал капитан Колотилин. — Размещай, корми… Пусть обживаются.
— Понял, — сказал Воронков и откозырял.
Он пошел впереди, замыкал сержант Семиженов, посередке двадцать активных штыков, карандашей, спичек, — живых, нераненых, молодых и не очень молодых мужиков.
Колонна «по одному» миновала березовую рощу, орешник, ельничек и снова березник, обогнула болото, спрыгнула в ход сообщения и зазмеилась вслед за ротным. Фрицы оказались негостеприимными: очевидно, засекли движение и закидали передний край минами и снарядами.
— Пригнись! — подал команду Воронков. — И продолжай движение!
Так, под снарядами и минами, он развел пополнение по землянкам, пошутил:
— Теперь вы обстрелянные!
— За этим не станет, обстреляемся, — вяло отозвался могутного сложения дядя со старшинскими погонами.
Воронков выделил его еще на поляне. Старшина! Выше по воинскому званию в пополнении не было. Учтем, учтем. Коль Юра Семиженов жаждет вернуться в отделение.
Попозже он заглянул в землянку, где старшина обживал нары. Фамилии не запомнил, зато имя-отчество своей незамысловатостью зацепилось в памяти. Воронков оценил, как по-хозяйски, деловито старшина раструсил сенцо на нарах, как уверенно отвел каждому место, как умело подправил решетки, которыми устлан мокрый и грязный пол землянки, — грунтовые воды одолевали, приходилось и ведрами вычерпывать. Воронков спросил:
— Иван Иваныч, служили старшиной?
— Был грех, товарищ лейтенант.
— Почему грех?
— Потому что вечно у меня чего-то недоставало. То противогазов, то портянок, то плащ-палаток. За недостачу щучили по первое число. Надоело!
— Куда ж они улетучивались?
— Дьявол разберет! Ума не приложу! Не воровал, другим не дозволял — а недостача, вот она! Потому попросил взвод и командовал, покамест младший лейтенант не прибыл…
— Ну а если предложу должность старшины роты?
— Отвечу: нэт!
— А если я настойчиво попрошу?
— А я настойчиво откажусь! Нэт и нэт! И попрошу: покамест взводные не прибыли, дайте мне взвод. Прибудет лейтенант, освобожу местечко…
Лейтенантов на взводы извечно не хватает, и взамен идут старшие сержанты и даже сержанты. И Воронков сказал:
— Берите, Иван Иваныч, первый взвод!
— Есть, товарищ лейтенант! Не подведу…
Пришлось уламывать сержанта Семиженова, чтоб остался старшиной. Он сдался с превеликой неохотой, и то из уважения, как он выразился, к толковому ротному командиру лейтенанту товарищу Воронкову. Нижайший поклон за уважительность. И неплохо, что оргвопросы мало-помалу улаживались.
Младший сержант Белоус получил отделение и по этой причине заговорил на чистом русском языке, не вкрапляя мову. Объяснил:
— Товарищ лейтенант, великий и могучий русский язык, а? (Вместо га?) На нем говорят все нации Советского Союза, а? Все и всё разумеют! А у меня в отделении два казаха и узбек. Я по-ихнему ни бум-бум, они в мове ни бум-бум. А по-русски…
Строго говоря, во взводах было по семь-восемь человек, фактически это отделение, да и то неполное. Так что разница между взводом и отделением относительная. Пополнимся снова, тогда разница станет больше. Был и еще оргвопрос, точнее, оргвопросик: об ординарце для командира роты. Вообще-то ординарец полагался по штату, но практически Воронков никогда не заводил себе обслугу, поскольку всегда не хватало личного состава и держать при себе бойца, отвлекая от общих боевых задач, он считал неразумным. Подумаешь, персона, за которой нужно ухаживать! Перебьется, а в какой-то мелочишке, например, взять обед, поможет любой красноармеец. А где и самому не грешно справиться с этой мелочишкой, как-то: помыть после еды котелок.
Мысль об ординарце подал Иван Иваныч — многоопытный, поживший, лет тридцати от роду, как и Зуенок:
Роман обращен к первым боям на Западной границе и последующему полугодию, вплоть до разгрома гитлеровцев под Москвой. Роман правдив и достоверен, может быть, до жестокости. Но, если вдуматься, жесток не роман — жестока война.Писатель сурово и мужественно поведал о первых часах и днях Великой Отечественной войны, о непоколебимой стойкости советских воинов, особенно пограничников, принявших на себя подлый, вероломный удар врага.
В творчестве Олега Смирнова ведущее место занимает тема Великой Отечественной войны. Этой теме посвящен и его роман "Эшелон". Писатель рассказывает о жизни советских воинов в период между завершением войны с фашистской Германией и началом войны с империалистической Японией.В романе созданы яркие и правдивые картины незабываемых, полных счастья дней весны и лета 1945 года, запоминающиеся образы советских солдат и офицеров - мужественных, самоотверженных и скромных людей.
Роман воскрешает суровое и величественное время, когда советские воины грудью заслонили Родину от смертельной опасности.Писатель пристально прослеживает своеобычные судьбы своих героев. Действие романа развивается на Смоленщине, в Белоруссии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Август 1945 года. Самая страшная война XX века, перемоловшая миллионы человеческих жизней, близится к концу. Советские войска в тяжелых кровопролитных боях громят японскую армию...Эта книга - продолжение романа "Эшелон", по мотивам которого снят популярный телесериал. Это - классика советской военной прозы. Это - правда о последних боях Второй мировой. Это - гимн русскому солдату-освободителю. Читая этот роман, веришь в неизбежность нашей Победы. "Каким же я должен быть, чтобы оказаться достойным тех, кто погиб вместо меня? Будут ли после войны чинодралы, рвачи, подхалимы? Кто ответит на эти вопросы? На первый я отвечу.
Писатель Гавриил Федотов живет в Пензе. В разных издательствах страны (Пенза, Саратов, Москва) вышли его книги: сборники рассказов «Счастье матери», «Приметы времени», «Открытые двери», повести «Подруги» и «Одиннадцать», сборники повестей и рассказов «Друзья», «Бедовая», «Новый человек», «Близко к сердцу» и др. Повести «В тылу», «Тарас Харитонов» и «Любовь последняя…» различны по сюжету, но все они объединяются одной темой — темой труда, одним героем — человеком труда. Писатель ведет своего героя от понимания мира к ответственности за мир Правдиво, с художественной достоверностью показывая воздействие труда на формирование характера, писатель убеждает, как это важно, когда человеческое взросление проходит в труде. Высокую оценку повестям этой книги дал известный советский писатель Ефим Пермитин.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».