Свастика в Антарктиде - [8]

— Присаживайтесь, господин лейтенант.

Лейтенант присел на стул у стола. Санитары остались стоять у входа.

— Как ваше самочувствие, господин лейтенант?

— Спасибо, я чувствую себя очень хорошо. Хотелось бы вернуться в часть. Когда это будет возможно, доктор?

— Очень скоро, но сейчас я хотел бы попросить вас рассказать еще раз о событиях в Африке. Попрошу начать рассказ с того места, когда вы, а также рядовые вермахта Рудель и Гауссер оказались запертыми в подземных катакомбах.

Блондин нервно сглотнул и отвел взгляд в сторону. Через минуту или две он повернул лицо к доктору, и я заметил, что его голубые глаза стали словно стеклянными, неживыми.

— Я сразу же понял, что… через колодец уже не выбраться. Пошли к реке. Откуда и куда она могла бежать, мы даже представить не могли. Над головой у нас была пустыня, возможно, на сотни километров вокруг. Направились вниз по течению, так как решили, что подземная река выведет нас к морю. — Дитрих замолчал и мотнул головой, словно прогоняя наваждение. — На второй, а может… третий день пути наш единственный фонарь погас. У Руделя началась истерика. Он говорил, что никуда больше не пойдет, сел к стене. Мы… я и Гауссер пытались его поднять, но… и еще… он стал требовать еды, — Дитрих опять замолчал.

— Продолжайте, лейтенант. Постарайтесь не волноваться.

— Завязалась драка. Мы с Гауссером скрутили Руделя и связали ремнями. Потом присели отдохнуть, силы нас почти полностью оставили. Еды с собой не было… никакой. Стали мерзнуть. — В глазах Дитриха появилось выражение ужаса, костяшки сцепленных в замок пальцев побелели. — Через некоторое время мне показалось, что я чувствую ток воздуха. Вместе с Гауссером мы нашли боковой туннель, перпендикулярный туннелю с рекой. Решили идти. Рудель наотрез отказался. Мы решили посмотреть, куда ведет тоннель, а за Руделем вернуться потом. Шли долго, очень долго. Гауссер стал уставать. Тут… — Дитрих снова как-то странно мотнул головой, он явно уже был не в себе. — Туннель изменился, он стал другим. Стены, пол, потолок стали гладкими. И еще… я стал видеть. До этого мы шли в полной темноте, а тут… какой-то тусклый, непонятно откуда идущий свет. Мы пришли в большой зал, в котором было несколько дверей.

Дитрих медленно приложил руки к вискам, будто у него заболела голова, лицо стало будто каменным. Санитары напряглись. Человек в белом халате быстро и мягко подошел к нему и молниеносным движением руки вонзил шприц в руку. Я посмотрел на Хорста. Тот наблюдал за происходящим с невозмутимым лицом. Дитриху тем временем стало лучше. Тело его расслабилось, взгляд стал более осмысленным.

— Вы вошли в зал, лейтенант. Что случилось дальше?

— В зале? Ах, да… в зале. В зале было три двери. Из того же гладкого темного материала. То, что это двери, мы догадались лишь по тонким, чуть заметным швам. Там были еще какие-то надписи… или рисунки. Я стал пытаться их как-то открыть, но безуспешно. Гауссер подложил под одну из них гранату, но дверь не поддалась… — Дитрих обхватил плечи руками, глаза снова стали стекленеть.

— Продолжайте, лейтенант, прошу вас.

— Решили отдохнуть. Через некоторое время, когда я очнулся, то увидел, что створки одной из дверей разошлись в стороны. Я растолкал Ганса, и мы вошли в следующий зал. — Лейтенант снова мотнул головой. — Когда мы вошли в следующий зал, то увидели… на пьедестале. Там… — Речь лейтенанта стала сбивчивой. — Я хотел взять это, но… открылась другая дверь, и я увидел… свет. Нет, это был снег. Много снега. Мы вошли… или вышли… и оказались на горной вершине. Вокруг возвышались такие же горные пики, покрытые льдом. Хмурое и темное небо нависало почти над самой головой. Ветер пронизывал меня насквозь. И тут я увидел человека. Он сидел на камне, прямо напротив меня, поджав ноги под себя. Он смотрел мне в глаза. Губы его были неподвижны, но я отчетливо слышал каждое его слово. — Голова Дитриха свесилась на грудь.

— Что он сказал, господин лейтенант? Что он сказал?

Дитрих поднял голову с остановившимся взглядом.

— Он сказал: «Ты не вправе прикасаться к Ключу. Только Наблюдатель вправе взять его и открыть Звездный путь. Иди обратно, и пусть придет Он».

— Кто Он?

Дитрих вдруг издал звук, будто поперхнулся. Медленно он повернул голову в сторону, где сидели Хорст и я.

— Он! — вдруг пронзительно заорал он так, что у меня зазвенело в ушах, и кинулся к нам. Я вскочил на ноги, в то время как группенфюрер оставался недвижим. Тем временем лейтенант подскочил ко мне. Но прежде чем я успел что-либо предпринять, санитары заломили ему руки.

— Гауптштурмфюрер! — продолжал кричать Дитрих в мою сторону. — Вы должны отправиться туда и взять Ключ, иначе он не вылезет у меня из головы! Он приказал: «Найди Его»! Я нашел, нашел! А Ганс остался там, на горной вершине. Он…

Врач вонзил лейтенанту шприц в руку, и тот сник.

— Что все это значит? — рявкнул я, когда лейтенанта Дитриха утащили и мы с группенфюрером остались в помещении одни. — Это же немецкий офицер! Да как вы смеете поступать с ним так! Он болен, и ему нужна медицинская помощь, а вы пытаете его!

— Если ему где и могут помочь, то только здесь! В любом другом месте его примут за психопата и запрут на долгие годы в лечебнице. Мы же знаем, что он просто пережил нервное потрясение и все, что с ним произошло, — правда. Через пару месяцев он уже будет в строю. А воздействие на его мозг извне действительно было. Только сделали это не мы. Это сделали в Северной Африке, когда он блуждал в катакомбах.