Свадебный марш на балалайке - [59]

– А почему вы с отцом поссорились?

– Ну я же говорю, он не хотел, чтобы я работала, а мне… понимаете, я ведь и в самом деле не сильно верила, что у него ко мне вечные чувства. Нет, вы не подумайте! Я бы не стала ему на шею вешаться, я бы поняла его как мужчину, ну что я – так, серая мышка. Но работу мне такую вряд ли удалось бы где сыскать, вот я и держалась. А он злился. Да мы и не поссорились, это я думала, что он обиделся и поэтому не приходит, а он…

Девушка уткнулась в ладошки, но быстро с собой справилась, поправила волосы и улыбнулась.

– Вы что пьете – чай или кофе? А может, молока? У меня есть молоко. И еще у меня пиво есть, хотите пива? Саша у меня всегда пил. В последний раз… когда он пришел… Давайте я вам все же налью, – отвлеклась Аня и вытащила из холодильника красивую бутылочку странной формы.

– Это что?

– Это пиво, «Неразлучники» называется, представляете! Его Саша в последний раз целую упаковку притащил. Им для рекламы образцы продуктов присылают, вот и пиво прислали. Саше оно понравилось, но домой только бутылочку взял. Хотел бутылку Ксении показать. Правда, интересная? Как два попугая.

– Вы не открывайте! – остановил ее Дуся. – Я пиво не пью! Вы что! У меня потом в организме такой вулкан делается! А… можно мне бутылочку с собой взять?

– Да берите! Можете всю коробку! – с готовностью предложила Аня и украдкой взглянула на часы.

– Вы начали рассказывать про последний день, расскажите.

Девушка схватилась за волосы и, теребя прядку, стала вспоминать.

– Он в тот день какой-то расстроенный приехал и раньше обычного. Вообще мы ко мне сразу после работы ехали, а тут он рано приехал… Нервничал, наверное, потому что кашлял все время. У него, знаете, такой сухой кашель открывался, когда он перенервничает. И в тот день тоже. Я его покормила, курицу вот так же сделала, он поел, а потом разделся и стал газеты листать. Вообще он всегда так делал. Потом ничего особенного, у меня спрашивал про здоровье, мне рассказывал про новости на работе, вот мы с ним тогда и повздорили… В половине одиннадцатого собрался и уехал. Вот и все.

– И ничего вас не насторожило?

– Да нет… Хотя… Саша листал газету, потом отбросил и прошипел: «Не по силам тебе, сынок, мое место». Зло так прошипел, я еще спросила – о ком это он? А Саша стал дурачиться, мол, ты заговариваешься, у тебя горячка, а потом просто сграбастал меня в охапку…

Девушка выбежала в ванную, а Дуся, захватив вычурную бутылку, поплелся в коридор. Некрасиво получилось, расстроил больного человека.

– Аня, до свидания! Закройтесь!

– Ну тебя только за смертью отправлять! – накинулся на него Макс. – О! А чего это у тебя такое пиво интересное?

«Странно! А я же не говорил ему, что это пиво! – лихорадочно работала мысль. – И по бутылке не догадаешься!»

– А с чего ты взял, что это пиво? – с деланым равнодушием спросил Дуся, устраиваясь на сиденье. – Может, это сок с попугаями?

– Так, а чего тут думать – вот же написано «Пиво светлое», – удивился Макс и тут же кивнул на подъезд. – А ты забыл, что ли, у Аньки чего? Чего это она выскочила?

Из подъезда и в самом деле выскочила Анна Левашова. Воровато оглянувшись, она увидела черный джип и снова юркнула в подъезд.

– Чего это с ней? Может, подождем? – насторожился Дуся.

– Можем и подождать, только вряд ли она снова выбежит. Она же видит, что мы ее заметили, теперь в норку свою запрячется и вовсе носа не покажет. Странно…

Для очистки совести они еще подождали минут двадцать, но Анна больше не показывалась.

– Поехали домой, нечего здесь торчать. Не выйдет она, – хмуро буркнул Дуся, точно решив завтрашний день потратить на слежку за девицей.

Дома, по-видимому, находились гости, потому что из столовой раздавались звонкие голоса, и громче всех трещала Марфа Николаевна. Дуся успел забежать в свою комнату, пристроить бутылку пива так, чтобы в глаза никому не бросалась, и уже вполне спокойно выйти к людям.

– Так где сейчас ваш новый хозяин обитает? – слышался хорошо поставленный мужской баритон. – В какой комнате он сидит?

– Да наш хозяин как чирей: куда захочет, там и сядет! – охотно объясняла повариха, но, увидев вошедшего Евдокима, чуть не выронила из рук блюдо с пирожками. – Вот говорят же, не поминай черта всуе!

– Марфа Николаевна! Мне не совсем нравится ваш фольклор! – недобро изрек Дуся. – Что это в самом деле!

– Дак я чего ж… – трепетала стряпуха. – Я ить к вам завсегда с уважением…

– Я слышал! А вчера кто соседкам болтал «Свой дурак милее чужих умников»?! Вы мне это прекращайте…

Дуся нервничал и старался показаться очень строгим. Конечно! Эта Марфа Николаевна выставила его придурком каким-то перед незнакомым мужиком! А мужик хорош. Хоть сейчас в ролик туалетную бумагу рекламировать. Светлые волосы залакированы в тщательно уложенном беспорядке, карие глаза отработанно прищуриваются, губы растянулись во все стороны, чтобы коренные зубы видно было, а уж фигура! В столовой сейчас одни женщины – Ксения, Люся да Марфа Николаевна, понятно, что у них здесь глаза блестят! И Ксения тоже! Она вон себя как необычно ведет: притихла, беспрестанно теребит собачонку Дусю и даже глаз не поднимает, так хочет понравиться!