Свадебный марш на балалайке - [58]

– Так Юлька у него третья! Первая ох львица была! Полина! Полинище! Сто девяносто, пятьдесят, сто девяносто!

– Это что – возраст?

– Это параметры! Когда она шла по коридору, компьютеры дымились! Так та по-другому делала. Она приносила кофе, а потом садилась на стол и глазела, как шеф этот самый кофе хлебает. Прямо в рот глядела. После нее у Алекса хронический бронхит начался. Не мог он пить – давился и кашлял. С тех пор чуть переволнуется – кашель забивает. Уволил к чертям, а то, грит, захлебнусь как-нибудь, как пить дать. Потом взял старенькую такую бабушку, Эмму Афанасьевну. Дело знала хорошо, никаких поползновений в сердечном плане, но – черт! – такая романтичная особа оказалась. Крика не переносила совершенно. Стоит Алексу чуть голос повысить, она уже на полу – в обмороке, все честь по чести. Один раз, представь, шеф с поставщиком повздорил, нормальный рабочий момент: крики, оскорбления, маты проскакивают. Через час в кабинет к Алексу клиент просовывается и вежливо так спрашивает: «Скажите, пожалуйста, а у вас там за столом бабушка просто спит или уже скончалась?» Еле в чувство привели. Алекс в тот же день старушку уволил, испугался, грит: «Выйду как-нибудь из кабинета, а за секретарским столом свежий труп. Окажется потом, что я чихнул не по-светски, а дама от возмущения жизни лишилась». Ну все, приехали. Мне с тобой или здесь подождать?

Машина уже стояла в угрюмом дворе, возле серого старого дома.

– Я сам, – отважился Дуся. Все же не хотелось, чтобы на лавры детектива еще кто-то претендовал. – Говори, какая квартира.

– Второй этаж, прямо. Анна Викторовна Левашова.

Дуся кивнул и вывалился из машины.

Анна Викторовна оказалась совсем молоденькой. Ну прямо неприлично юной. Как и говорила секретарша Юля, девчонка была худенькой, и темные блестящие волосы были собраны в длинный хвост. Девчонка открыла двери и молча таращилась на гостя, не приглашая в комнату и не прогоняя, просто ждала.

– Я Филин Евдоким Петрович, являюсь…

– Дуся, кажется, так? – улыбнулась Левашова.

– Я бы даже сказал – Евдоким, – мягко поправил ее Филин. – Можно войти?

– Да-да! Чего ж это я… Конечно, проходите, – засуетилась девчонка, пропуская Дусю в комнату. – Может, на кухню пройдем, там у меня курица сейчас сготовится… Все никак не привыкну, Саши нет, а я с курицей… А вы… Мне Саша говорил, что у него сын есть… он вас ласково Дусей звал… Вы, наверное, поговорить хотели, да? Тоже удивляетесь, что во мне Саша нашел?

Дуся только ежился. Черт его знает, согласишься, а она в тебя горшком! А он уже пригляделся – горшки у Ани в кухне стояли, точно тумбы, он после такой не выживет. Вообще кухонька у девчонки была хоть и небольшая, но очень аккуратненькая – беленькие занавески, чистые подоконники, как у мамы… У Дуси защипало в носу. Он столько времени не был дома!

– Вот! Курица готова! А вы счастливый, как раз к вашему приходу курица дошла! Садитесь, сейчас обедать будем, – суетилась Аня, и как-то не верилось, что у нее совсем недавно умер любимый человек.

– А отец к вам приезжал на обед? – спросил Дуся, захлебываясь от аромата неизвестных пряностей.

– Не всегда. В последнее время почти каждый день, а до этого… Мы ведь с ним как подружились… Раньше вместе работали, да и только. Нет, я конечно, как и все наши девочки, втайне надеялась, что когда-то он и на меня взглянет, было в нем что-то такое, от чего женщин к нему как магнитом тянуло. Ну у меня шансов мало было – к нему такие притягивались, одна только Даша чего стоит! А я… А однажды я засиделась на работе, а он меня до дома подбросил, разговорились. Оказалось, что у него куча интересного материала, ему друг привез из Штатов, а он перевести не может, я тут и предложила ему свою помощь… Ну а потом… он стал ко мне домой приезжать. Вы не поверите! Он дома совсем другой! И я видела, ему со мной так спокойно, хорошо. Он даже расписаться со мной хотел, только все ждал, когда Ксения, дочка его, замуж выйдет. Он боялся, что для нее это ударом будет, если он женится. Ну а мне и не нужна была печать… Давайте я вам еще курицу подложу!

Аня вспрыгнула со стула и тут же плюхнула на тарелку Дусе еще солидный кусок птицы.

– Он меня даже на работу не пускал, представляете! Говорил, чего, мол, тебе надо? Хочешь на всякий случай иметь пути к отступлению? Глупый такой… Ему, наверное, меня жалко было, бывшие-то его любимые меня поедом ели: и серая я, и недалекая, и ума у меня не палаты, да я и не сержусь. А вот Саша очень переживал. – Девушка хлюпнула носом, потом достала из холодильника лимон и, аккуратно его разрезав, съела без сахара даже, как Дусе показалось, с кожурой. – Я ведь даже на похоронах у него не была, мы с ним поссорились, я думала – он просто обижается, не приходит, на больничном сидела, а мне никто и не сообщил, такие вот доброжелатели. Теперь места себе не нахожу.

– А по какому поводу больничный? – некорректно спросил Дуся.

– По какому?.. – Девушка замялась, и ее бледные щеки покрыл чуть розовый румянец. – У меня этот… гастрит обнаружили… Да ничего страшного.

Дуся уставился на пустую тарелочку из-под лимона и судорожно сглотнул. Что ж, для гастрита весьма смелая диета.