Свадебные колокола - [29]

Когда Веня вернулся на почту, Валентина передавала по телетайпу телеграммы. Он поставил тяжёлый кожаный портфель на стол и пристально смотрел на профиль девушки.

— У меня в этом месяце будет перевыполнение плана, — сказала Валентина.

— Значит, получишь премию, — ответил Веня. — Ты тогда купи кубинского рома и выпей чарку за моё здоровье.

Валентина улыбнулась и ничего не ответила.

Веня сосчитал деньги за марки, телеграммы и переводы и положил их перед Валентиной.

— Положи туда, — девушка кивнула на соседний стол.

Калашников положил деньги в железную коробку из-под монпансье и усмехнулся. Ему было непонятно, то ли деньги лежали в коробке, то ли коробка лежала в деньгах.

— Что тебе привезти из города? — спросил Веня и повернулся к Вале.

— Ты сходи в театр, а билеты привези мне на память. И программу купи обязательно.

Калашников кивнул головой, помолчал и спросил:

— Ты знаешь русский обычай, когда люди прощаются?

— Знаю, — кивнула Валя. Она покраснела к опустила голову.

Веня молчал. Он понял, что у него не хватит смелости поцеловать девушку, что он пускает пыль самому себе в глаза и ему совсем не хочется уезжать.

Веня смотрел на ключ и на вазу.

Надо что-то сказать, думал он, пошутить, вспомнить какую-нибудь весёлую историю. Ну, например, как зимой волки сожрали у меня сардельки, вывешенные за окно.

Но он не сказал ничего. Он осторожно спрятал в стол свою записную книжку и вздохнул.

Они простились, пожав друг другу руки, с улыбками, как прощаются старые добрые друзья, с твёрдой надеждой скоро увидеться.

— На пароходе я, — сказал Веня с порога.

— Счастливого пути, — ответила Валентина.

Когда Веня подошёл к складу, у которого стояла его машина, он увидел на подножке «ЗИЛа» курившего Сёмку.

— Я в город звонил. Не дозвонился, — пожаловался ему Веня, останавливаясь перёд ним с портфелем в руках.

— Что это у тебя? — Сёмка кивнул на портфель.

— Золото.

— Ты всё шутишь. Я вот новые рукавички получил.

Веня молча достал из-под сиденья серый рюкзак, с которым ходил на охоту и по грибы. В рюкзаке лежал фотоаппарат, вручённый ему Гуревичем, чёрный костюм, плащ с капюшоном, карманы которого были набиты фисташками, и засунул в рюкзак вместительный кожаный портфель.

— Ты через Таёжный поедешь? — неожиданно спросил Сёмка.

— Нет. Машину я тебе оставлю. Присмотри тут за ней. Двину на пароходе, а то, глядишь, застряну где-нибудь, как ты, и буду сидеть.

Сёмка грустно вздохнул.

— А что? — спросил Веня.

— Да так, — замялся Сёмка. Врать ему не хотелось, а правду сказать он не мог. — Нужно на пару часиков к старухе одной завернуть, — со слабой надеждой в голосе ответил Сёмка, снимая с рук новые рукавички. — Ей шестьдесят стукнет. Сын её у нас работает.

— Если смогу, заеду. Давай адрес.

— Во вторник нужно, — вздохнул Сёмка и протянул лист бумаги с адресом.

Калашников спрятал его в задний карман брюк и тихо сказал:

— А я, Сёмка, влюбился.

— Ну? — не поверил он Вене.

— Да.

— Когда?

— Сегодня.

— Где?

— На почте.

Сёмка вздохнул, помолчал и негромко сказал:

— Безнадёжное это дело у тебя. У неё парень есть, Руслан. Старший прораб на стройплощадке. Отличный парень, а не какая-нибудь обезьяна в сметане.

— Бывай, старик, — Веня протянул Сёмке руку. — Не уезжай ты отсюда. Лучше Фисенко гоните в шею.

Сёмка не ответил. Он взял в руки Венин рюкзак, втиснул в него пакет с провизией и помог надеть его на плечи Калашникова. Потом достал из кабины трубу и захлопнул дверцу машины. Он надел трубу на плечо и сказал:

— Ты не забудь про старуху. И нам когда-нибудь будет по шестьдесят.

Веня усмехнулся:

— Бери выше, по сто шестьдесят. Я родился в пятницу — девятого мая. Вот как услышим салют по радио, это, значит, мой день рождения отмечают. Можешь присоединиться.

— Пятница… — задумчиво сказал Сёмка. — Пятница — это хороший день. В пятницу родился Вашингтон. Тебе повезло, Венька. А я в понедельник известил мир о своём появлении. Паршивый день — понедельник, и не везёт мне поэтому.

— Чепуха! В понедельник двенадцатого октября тысяча четыреста девяносто второго года Христофор Колумб открыл Америку.

Веня солгал. Он отлично знал, что это произошло в пятницу. Но бывают такие минуты, когда не можешь удержаться, чтобы не соврать. Ложь-то бывает разная. В народе говорят, что за одну ложь бьют, а за другую хвалят.

— И вообще, Сёмка, всё это ерунда! Мой на ночь ноги, успокаивает нервы.

Но Колумб глубоко запал Сёмке в душу, у него разгорелись глаза и заметно поднялось настроение. Семён ласково посмотрел на Веню, словно тот принёс ему ордер на отдельную квартиру, немного подумал и стащил с головы широкую кепку дубль мастеров футбола.

— Махнёмся?

— Не против.

Веня снял с руки «Вымпел», за который филин не пожалел пятьдесят целковых, и протянул часы Сёмке.

Обмен устроил каждого из них, и каждый остался доволен.

— Идём, я провожу тебя на причал, — Сёмка подправил трубу на плече и зашагал вперёд.

Спешить им было некуда — пароход отходил через час. Они медленно шли по посёлку Роз, и Сёмка здоровался с каждым, кто попадался ему на пути. Его, видно, хорошо знали в посёлке.

Когда они вышли на причал, Веня увидел Валентину. У него заколотилось сердце, он покраснел и посмотрел на Сёмку.