Свадебное путешествие - [15]
Фраза вырвалась у него невольно, и ему стало смешно. Зачем вот так вдруг упоминать свою мать, странную мать, которая на целые дни оставляла сына одного в саду на вилле, а однажды вечером вообще забыла его там? В другой раз, когда он подыхал от голода и холода в альпийском коллеже, единственным, что она сочла нужным прислать ему, была шелковая рубашка.
- Сын мадам Риго? Правда?
Консьерж смотрел на Риго так, словно тот был принцем Уэлльским.
- Надо было сказать мне раньше.
Консьерж сразу выпрямился, стал словно выше и был так взволнован, что Риго показалось, будто он произнес магическое заклинание. Он подумал, может, он выбрал укрытием Жуан-ле-Пэн именно потому, что это место было связано с его детством. Грустным, но все же не бесприютным, среди людей, веривших в незыблемость мира или слишком легкомысленных, чтобы задумываться о будущем. И его покойная мать, растаявшая как облако, из таких же... Она бы ничего не поняла ни в войне, ни в этом нынешнем призрачном Жуан-ле-Пэне, где жили за счет черного рынка с фальшивыми документами в кармане. И вот он обратился к ней как к последней надежде на спасение.
- О, я помню мадам Поль Риго... Она приезжала к друзьям сюда, в Жуан... А вы, значит, ее сын...
И он покровительственно посмотрел на Риго. Тот был абсолютно уверен, что этот человек может ему помочь.
- Я хотел посоветоваться с вами, - пробормотал Риго. - У меня затруднительное положение.
- Тогда лучше поговорить здесь.
И консьерж увлек его под арку большого белого здания, крыши и пустынные внутренние дворики которого Риго видел со своего балкона: школа Святого Филиппа. Они зашли во дворик с крытой галереей, обсаженной платанами. Консьерж усадил его на скамейку под одним из деревьев.
- Прошу вас. - И сам сел рядом. - Я вас слушаю.
Этот человек годился Риго в дедушки, у него были седые волосы, длинные ноги цеплялись одна за другую. Но выправка у него была как у англичанина или американца.
- Так вот, - нерешительно заговорил Риго. - Я приехал сюда из Парижа с девушкой...
- С женой, если не ошибаюсь?
- Нет, это не жена, я достал ей фальшивые документы... Ей необходимо было уехать из Парижа...
- Понимаю...
А вдруг все это лишь дурной сон? Какая может быть война, когда сидишь под платаном в школьном дворе, а вокруг тишина, какая бывает только в провинции в полдень? В глубине - классные комнаты, а рядом - седой человек с ласковым голосом, взволнованный воспоминанием о твоей матери. И такое успокаивающее монотонное пение сверчков.
- Вам нельзя больше оставаться в отеле, - сказал консьерж. - Но я найду для вас другое место...
- Вы правда так думаете?
- На будущей неделе полиция будет проверять все отели на Лазурном берегу.
Из приоткрытой двери одного из классов выскользнула кошка, прошла через двор и свернулась клубочком в середине солнечного пятна. По-прежнему слышалось пение сверчков.
- У нас уже был человек, специально приехавший из Парижа.
- Знаю, - сказал Риго. - Человек в темном костюме. И вы думаете, что он все еще здесь?
- К сожалению, - ответил консьерж. - Он курсирует между Ниццей и Каннами. Требует на проверку все регистрационные книги.
Риго положил пляжную шляпу рядом с собой на скамейку. Ингрид, должно быть, уже беспокоится, что его так долго нет. Ему хотелось бы, чтобы она была здесь с ними, в школьном дворике, где чувствуешь себя в безопасности. И вон кошка спит на солнышке.
- А, может, мы могли бы спрятаться здесь? - спросил Риго.
И он показал консьержу на классные комнаты и на весь первый этаж, занятый дортуарами.
- У меня для вас есть местечко получше, - сказал консьерж. - Вилла одной американки, которую некогда частенько навещала ваша матушка.
По дороге на пляж Риго все думал, что сказать Ингрид. Он скроет от нее, что на следующей неделе здесь будет полиция, а просто объяснит, что приятельница его матери предоставляет им свою виллу. Мать... По какой иронии судьбы она вновь и с такой настойчивостью вошла в его жизнь, ведь ему так не хватало ее, когда ее присутствие было необходимо? И вот теперь, когда она умерла, получалось, будто мадам Поль Риго просила прощения, хотела стереть все обиды, которые нанесла ему.
На пляже было пусто. Даже шезлонги, стоявшие у воды, не убрали. Одна Ингрид загорала на понтоне.
- Я встретил консьержа из "Провансаля", - сказал ей Риго. - Он нашел нам виллу. Отель скоро закрывается.
Ингрид сидела на краю понтона и болтала ногами. Она надела свою шляпу, целиком скрывавшую лицо.
- Забавно, - сказала она. - Они вдруг все ушли одновременно.
Риго, не отрываясь, смотрел на пустые шезлонги.
- Наверное, устроили себе сиесту...
Хотя он прекрасно знал, что в другие дни всегда в это время народ на пляже еще был.
- Купаемся? - спросила Ингрид.
- Да.
Она сняла шляпу и положила ее на понтон. Они вошли в воду. Море было гладкое, словно озеро. Метров пятьдесят они проплыли брассом, и Риго оглянулся. Большая шляпа Ингрид, красным пятном выделявшаяся на темных досках, была единственным следом человеческого присутствия.
Часов в пять они ушли с пляжа, и Риго захотел купить газету. Ингрид удивилась. С тех пор как приехали в Жуан-ле-Пэн, они не прочли ни одной газеты, если не считать киношного журнала, который Ингрид покупала каждую неделю.
![Кафе утраченной молодости](/storage/book-covers/85/85b6a046b07d121d2c56cf19bbedd1d503444696.jpg)
Новый роман одного из самых читаемых французских писателей приглашает нас заглянуть в парижское кафе утраченной молодости, в маленький неопределенный мирок потерянных символов прошлого — «точек пересечения», «нейтральных зон» и «вечного возвращения».
![Улица Темных Лавок](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Дора Брюдер](/storage/book-covers/da/da66c6386163c1bdd9df9446557d24c6bfdc3f43.jpg)
Автор книги, пытаясь выяснить судьбу пятнадцатилетней еврейской девочки, пропавшей зимой 1941 года, раскрывает одну из самых тягостных страниц в истории Парижа. Он рассказывает о депортации евреев, которая проходила при участии французских властей времен фашисткой оккупации. На русском языке роман публикуется впервые.
![Ночная трава](/storage/book-covers/ba/bab5ae17775b7a45777678cce9d43cb204c31b3c.jpg)
Опубликовано в журнале: Иностранная литература 2015, № 9.Номер открывается романом «Ночная трава» французского писателя, Нобелевского лауреата (2014) Патрика Модиано (1945). В декорациях парижской топографии 60-х годов ХХ века, в атмосфере полусна-полуяви, в окружении темных личностей, выходцев из Марокко, протекает любовь молодого героя и загадочной девушки, живущей под чужим именем и по подложным документам, потому что ее прошлое обременено случайным преступлением… Перевод с французского Тимофея Петухова.
![Вилла «Грусть»](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Катрин Карамболь](/storage/book-covers/48/4894537abafc02b48be5f68d9fc296903c55cb24.jpg)
«Катрин Карамболь» – это полная поэзии и очарования книга известного французского писателя Патрика Модиано, получившего Нобелевскую премию по литературе в 2014 году. Проникнутый лирикой и нежностью рассказ – воспоминание о жизни девочки и её отца в Париже – завораживает читателя.Оригинальные иллюстрации выполнены известным французским художником-карикатуристом Ж.-Ж. Семпе.Для младшего школьного возраста.
![Обозрение современной литературы](/storage/book-covers/b1/b13cb8978f32795eee3f7339d53e3a5d485402b4.jpg)
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
![Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского](/storage/book-covers/d5/d574ab988fe78509c0584d7f699cc810fb8ab398.jpg)
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
![Ошибка в четвертом измерении](/storage/book-covers/52/52d196fb1c97faa125269aebd8cc5ad12c69e8cb.jpg)
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
![Мятежник Моти Гудж](/storage/book-covers/6f/6f0d2f423e21d53de32d954579e922e9d8ffe20d.jpg)
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
![Четыре времени года украинской охоты](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
![Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона](/storage/book-covers/07/079c35ac23f9e73b843ad4cd715c2e94eb57ab41.jpg)
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.