Свадебное путешествие Лелика - [14]

— Пострадать за отечество — это счастье для человека, — назидательно сказал ему Славик.

— Во-во, — подтвердил Лелик, чертыхнувшись, когда ручка на мягкой Максовой спине прорвала бланк. — Должна же от тебя быть хоть какая-то польза…

Наконец декларации были заполнены, и Славик с Леликом пошли занимать очередь на регистрацию. Макс попробовал было намекнуть, что теперь кто-то из них должен подставить свою спину, чтобы он в свою очередь мог заполнить декларацию, однако и Лелик, и Славик вежливо ответили на это предложение «No. Thank you!» и гордо удалились, поэтому Максу пришлось заполнять декларацию, приложив ее к стеклянной витрине какого-то ларька…

Народу на регистрацию было очень много, но таможенники работали довольно шустро, и очередь продвигалась быстро. Так что Макс присоединился к друзьям уже тогда, когда до стойки оставалось буквально пять человек.

— Ну-ка, — сказал Лелик Максу, — давай сюда твою декларацию. Посмотрим, чего ты там накалякал.

— Прошу, — ответил Макс и гордо протянул свой листочек.

— Пардон, — сказал Лелик, взглянув на бланк. — Это же на французском. Ты зачем на французском заполнял?

— А мне пофиг, — ответил Макс. — Я все равно ни одного языка не знаю. А французский Маринка учила и со мной делилась. Я даже помню выражение «пердю монокль». Это значит «видел я вас всех в гробу».

— Ничего подобного, — ответил Славик. — Это означает «потерянный монокль». Я французский немного знаю.

— Ну раз знаешь, тогда и проверяй его бредни, — решил Лелик, протягивая Славику бланк. Славик спорить не стал, взял листок и углубился в его изучение.

— Макс, — вдруг сказал Славик через минуту. — У тебя вообще как с головой?

— С головой хорошо, — ответил Макс. — Я так думаю, что без головы мне было бы намного хуже.

— Значит, ты этой головой обо что-то сильно ударился. Возможно, еще в детстве, — поставил диагноз Славик.

— Что случилось? — всполошился Лелик. — Макс разучился писать?

— Наоборот, — сказал Славик. — Переучился. Он в графе «наркотики» нацарапал «упаковка».

— Где? — заволновался Макс. — Ни о каких наркотиках я ничего не писал. Там вообще про них не спрашивали.

— Вот, — сказал Славик, тыча пальцем в соответствующий пункт декларации. — Читай, что написано напротив пункта «La drouge».

— Напротив пункта «драже» написано «упаковка драже», — ответил Макс. — У меня в кармане упаковка драже. Чтобы сосать. Лелик же сказал, что все надо писать, чтобы не придирались…

Славик с Леликом посмотрели друг на друга и скорбно вздохнули.

— Он всю декларацию так заполнил? — спросил Лелик Славика.

— Ну да, — ответил тот. — Нас с ней тут же арестуют, выведут за сортир и расстреляют, потому что все равно вышка светит.

Лелик ничего не ответил, а только взял у Славика декларацию, эффектным жестом порвал ее на мелкие кусочки и засунул их Максу за шиворот. Тот стоял смирно и почти не сопротивлялся. После этого Лелик сам отправился к стойке с декларациями, взял там английский вариант, вернулся в очередь, снова заставил Макса встать в позу небольшого журнального столика и заполнил за него бумажку, задавая наводящие вопросы. За это время пришлось пропустить вперед себя человек десять, так как их очередь уже давно подошла. Лелик, воспользовавшись удобной позой, в которой стоял Макс, пару раз пнул его в соответствующее место, указав на то, что из-за него они теперь вынуждены пропускать свою очередь.

— Слышь, Лелик, — возмутился Макс, — давай что-нибудь одно: или меня используют как стол, но тогда не пинают, или пинают, но не используют как стол. Даже у самого бесправного существа должны быть хоть какие-то права.

— Ты сначала французский выучи, — сказал Лелик. — А то так и будешь покупать драже вместо наркотиков.

— Я люблю драже, — сказал Макс. — Я его даже больше наркотиков люблю, потому что оно стоит не в пример дешевле, а в башку шибает, особенно если его с водкой употребить.

— Макс, — сказал Лелик строго, — ты опять вчера пил какую-нибудь мерзость? Я такого потока идиотизмов от тебя уже месяца два не слышал.

— Я пил коктейль «Дранг Нах Остен», — признался Макс. — В преддверии поездки в Германию.

— А что за коктейль? — заинтересовался Лелик и даже заглянул «под стол», чтобы лучше слышать.

— Драже растворяется в водке и пьется под любимую песню Гитлера, — объяснил Макс.

— И какая, интересно, у Гитлера была любимая песня? — заинтересовался Славик, который прислушивался к этому разговору.

— Игловская «Отель Калифорния», — ответил Макс.

— Что ты гонишь? — возмутился Славик. — Ее написали годах в семидесятых.

— Ну и что? — невозмутимо ответил Макс. — Это и есть моя любимая песня Гитлера.

— У меня сейчас крыша поедет от этих разговоров, — признался Лелик. — Макс сегодня явно в ударе.

— Надо его чем-нибудь отвлечь, — сказал Славик, — а то у нас обоих крыша поедет и отряд останется без командования. Может, купить ему что-нибудь выпить?

— Я за! — отреагировал Макс, на спине которого Лелик дописывал декларацию.

— Пока в самолет не сядем, никаких выпить, — сурово заявил Лелик. Макс замолчал.

Наконец декларация была заполнена. Друзья быстро прошли через первого таможенника (тот одним глазком глянул на их паспорта и билеты, а декларации даже и не читал), потолкались у стойки регистрации, где с облегчением выяснили, что их вылет задерживается на полчаса, получили в паспорта штампик о выезде и пошли в зону вылета.