Свадьба Аманды - [2]

Сначала мы ничего особенного не заметили, просто весь последний год в школе Аманда вздыхала и жаловалась, до чего же ей дома скучно, но ведь мы были подростками, которым родной дом успел опостылеть. Но как-то раз мы с Фран увидели новый дом папаши — с бассейном и баром — и смекнули, что тут все всерьез. Папаша к тому времени уже бросил мать Аманды и увлеченно бегал за какой-то вертихвосткой, нашей ровесницей. Его мало интересовало, чем мы занимаемся, и мы закатывали вечеринки, шлялись по магазинам и напивались в новенькой джакузи с золотыми кранами — это был фантастический год.

А затем Фран поступила в Центральную драматическую школу и вот уже три года изображает там ящериц и прочих зверушек. Аманда выбрала Даремский университет, а поскольку я не обладала ни богатым воображением, ни здравым смыслом, то подалась туда же.

Я с трудом узнала Аманду, когда мы в первый раз явились на занятия, — волосы у нее были другого цвета, и разговаривала она как-то иначе. После занятий Аманда предложила подбросить меня до общежития на своем спортивном авто с откидным верхом — подарок отца по случаю поступления в университет — и ехала с таким видом, будто все вокруг принадлежит ей.

Аманда на минутку заглянула в мою студенческую клетушку с отсыревшими стенами и упорхнула, бросив: «Пока, дорогуша, увидимся!» Тут-то я смекнула: что-то изменилось. И точно изменилось. Больше Аманда со мной не заговаривала; лишь через полгода она снизошла до того, чтобы пригласить меня на рюмочку и напомнить, как чудесно складывается ее жизнь. Вряд ли успехи имели бы для Аманды значение, не найдись человека, который взирал бы на нее снизу вверх, — а это как раз и являлось моей обязанностью. Каждый раз я попадалась в одну и ту же ловушку: уже назавтра Аманда начисто игнорировала меня, будто никакой задушевной беседы и не было.

Если все пойдет по правилам, рассудила я, мир Аманды в один прекрасный день опрокинется вверх тормашками. Пока же все шло так: Аманда получила хороший диплом, благодаря своей блондинистости отхватила работу по связям с общественностью, и теперь ее непрерывно приглашали на приемы в мире шоу-бизнеса. Я же получила омерзительный диплом, где сама бумага так и сочилась желчью, и теперь вычитывала тексты рекламных объявлений в паддингтонской торговой компании.

Но с Амандой мы все же виделись. Каждый раз, когда она звонила, мы с Фран отправлялись на встречу, где Аманда выпендривалась, а мы глушили халявную выпивку. Так все и началось тем вечером — с телефонного звонка.

— Мелани, дорогая!

До меня уже дошло, что на языке пиарщиков «дорогая» означает «знакомство низшего сорта».

— Привет, Мэнди.

Она ненавидела, когда ее так называли.

— Может, соберемся сегодня вечерком — Франческа, ты и я, выпьем по рюмочке?

Сегодня вечером? Делать нам больше нечего.

— У меня новости! — заливалась Аманда.

— Правда? Какие?

— Ой, нет, это можно сказать только за рюмочкой!

— Ну ладно. Фран! — Фран валялась на диване и рисовала себе усы. — Как насчет того, чтобы выпить сегодня с Амандой?

Фран зарычала, яростно замотала головой и скорчила рожу, изображая ягуара, — не иначе, в драматической школе научили.

— Прекрасно, — сказала я в трубку. — Мы с удовольствием. Где?

— «Атлантик»? — Аманда глупо хихикнула. На хрен. Коктейли и надутые шишки. Плюс ко всему Аманда живет в шикарном северном Лондоне, а мы с Фран — в Кеннингтонге, на симпатичной, но занюханной южной окраине, так что с тем же успехом можно организовывать межгалактический союз.

Я парировала «Ладьей и лопатой» — грязной и опасной дырой.

— Ой, Мелани, ради всего святого… Ну ладно, тогда «Озон».

— «Кувшин и пианино» — и ни шагу дальше. На том конце провода вздохнули.

— Пожалуйста, раз ты так настаиваешь… — Я почти услышала, как Аманда надула губки. Зря старается — у меня пениса нет.

— И на хрен тебе это? — застонала Фран, едва я повесила трубку. — Ее или в должности повысили, или какой-нибудь педик-музыкант из Вест-Энда на свидание пригласил.

— Кто знает, — сказала я. — А вдруг у нее случилось что-то страшно неприятное? Может, ее трахнула в задницу целая компания матросов или еще что-нибудь эдакое, и только мы, подруги детства, теперь способны ее утешить. Ха-ха-ха.

— Ну и как, похоже, что у нее трахнутый в задницу голос? Или все-таки изощренно-злорадный?

Я поразмыслила с минуту.

— Э-э… Изощренно-злорадный.

— Ну ясно. Сын Шона Коннери пригласил ее на ланч или что-то типа того. И битых два часа мы будем слушать, как у нее все прекрасно, и с тоски ненароком налижемся, и тогда Аманда, трезвая как стеклышко, укатит куда-нибудь, где веселее, а мы от горя и недовольства жизнью упьемся вдрызг и несколько дней будем себя ненавидеть.

— Хо-хо… Так, а что мы наденем?

Аманда впорхнула в бар точно в назначенное время. Вся на четыре «п» — пикантная, прелестная, подтянутая и прыткая. Я и забыла: она не просто выпендривается, она громко выпендривается.

— Белое вино, идет?

— Нам фирменное, Аманда! — крикнула Фран. — И в стаканах.

Наконец Аманда с напитками добралась до нас. Огляделась по сторонам — нет ли знакомых, — опустилась на свою идеальную задницу и развернулась к нам, сияя улыбкой, как дикторша, объявляющая прогноз погоды.