Св. Тереза Иисуса - [31]

Папа Пий V, бывший Великий Инквизитор, будущий святой, потребовал выдачи архиепископа вместе с делом его. Но Филипп, выражая свое «сыновнее послушание Св. Престолу», ответил, что архиепископ все же останется в Валладолидской тюрьме до смерти своей. Папа пригрозил королю отлучением от Церкви, и мысль, что он, «христианнейший», будет отлучен «на радость всем еретикам», ужаснула его так, что он наконец уступил, даже согласился сместить Великого Инквизитора Вальдеса «за непослушание Св. Престолу» и выслал в Рим все дело архиепископа, 40 000 страниц, на зло перепутанных инквизитором так, что нужны были месяцы, чтобы привести их в порядок.

Папа Пий V умер как раз вовремя, чтобы Св. Инквизиция избегла позора увидеть осужденного ею архиепископа оправданным Церковью; а нового папу, Григория XIII, легче было убедить в виновности Карранцы. Папа объявил его «весьма подозрительным во многих заблуждениях» и приговорил «торжественно отречься от них, совершив покаяние в семи главных Римских Церквах». Когда же, через неделю после этого, святитель умер, Филипп II имел бесстыдство сказать об этом человеке, которого довел до могилы:

«Он, говорят, умер, как святой, и я этому верю. Господь уготовал ему место злачно в раю, какое уготовляет всем святым своим!»

Очень знаменательно, что ни св. Тереза Иисуса, ни св. Иоанн Креста слова не проронили об этом страшном деле, как будто оно происходило где-то на другой планете. Но более чем вероятно, что Тереза все-таки неотступно следила за делом Карранцы и, может быть, самое страшное было для нее то, что она чувствовала Иллюминатство – Протестантство – не только извне, в других, но и в себе самой.

«Брат Луис де Гренада хочет, чтобы все были совершенными людьми созерцания и знали то, что следует знать только немногим, а это весьма вредно для общего блага <Церкви>», – говорит доминиканец Мельхиор Кано в суде своем над «Катехизисом» Карранцы. Тот же приговор могла бы произнести и над св. Терезой если не вся Римская Церковь, то внутренне и нерасторжимо связанная с нею Св. Инквизиция.

37

«Всякий призванный к Благодати Христовой должен умертвить в себе похоть к познанию, libido sciendi… Кто обладает внутренним светом, должен отречься от (внешнего) света естественного разума», – учит иллюминат, гуманист Жуан де Вальдес, почти повторяя страшное слово Лютера: «Человеческий разум – величайшая блудница диавола». «Знание – великое сокровище… Да избавит нас Бог от невежественного благочестия!» – учит св. Тереза, но учит и совсем другому, вместе с Иоанном Креста, – такому же умерщвлению «похоти знания», libido sciendi, «величайшей блудницы диавола», какому учат и Жуан Вальдес и Лютер.

«Быть одной с Ним одним, sola con Él solo», – говорит св. Тереза. Как удивилась бы и ужаснулась она, если бы узнала, что это говорит теми же почти словами и Лютер, «диавол»: «то, что происходит между Ним и мной», – между Ним, Единственным, и мной, тоже единственным. «В самое, в самое внутреннее, в самое глубокое, – в сердце души, en lo muy, muy interior, en una cosa muy honda, en centro del alma», – этот «путь Совершенства» у св. Терезы и Лютера один и тот же, а путь св. Игнатия Лойолы, так же как всей католической Реформы, – обратный: от самого внутреннего – к самому внешнему, от одного – ко всем.

Тот же иллюминат, Жуан дэ Вальдес, учит «самоуничтожению» человека в Боге, aniquilacion, теми же почти словами, как Лютер: «Самоуничтожение, самоотречение, даже до ада, annihilatio, resignatio ad infernum». «Должное получает Бог только тогда, когда человек совсем уничтожен», – учит Кальвин так же, как св. Иоанн Креста, учитель св. Терезы, в «темной ночи, noche oscura, всех представлений, всех внешних чувств». Борется с ним Тереза, но не побеждает его, а побеждается им. «Бог есть все, а тварь – ничто», – скажет Иоанн Креста. «Надо искать Творца в твари», – скажет св. Тереза. «В твари ничтожнейшей, вызванной Богом из небытия, даже в муравье, – больше чудес, чем ум человеческий может постигнуть». Но бывали, вероятно, такие минуты, когда и ей так же, как Иоанну Креста, казалось, что «путь Совершенства», «путь на вершину Кармеля», ведет помимо всей твари – против всей твари; когда им обоим казалось так же, как св. Августину, не только во дни его манихейства, но и в дни христианства, что мир создан не Богом, а Противобогом – диаволом.

«Вечный Отец подает нам хлеб насущный в плоти Сына Своего… в Причастии… под видом хлеба и вина, – учит св. Тереза. – Только люди мира сего просят у Бога хлеба земного, но люди духа, монахи, довольствуются хлебом небесным, Евхаристией, а о хлебе земном не заботятся вовсе». Так, для св. Терезы главная мука мира сего – то, что люди наших дней называют «социальной проблемой», – из христианства выпадает. «Я испытываю иногда большое страдание от необходимости есть и спать». «Необходимо есть, – это иногда мне так мучительно, что я об этом горько плачу». «К Богу стремится душа, но вместе с тем чувствует, что ей невозможно обладать Богом, если она не умрет, а так как самоубийство не дозволено, то она умирает от желания умереть». Это и значит, по Кальвину: «Должное получает Бог только тогда, когда человек совсем уничтожен»; и по св. Иоанну Креста: «Бог есть все, а тварь – ничто».