Суворов и Потемкин - [17]
Потемкин замолвил слово за своего бывшего начальника, но Прозоровскому все же пришлось взять двухгодичный отпуск.
22 апреля 1778 г. Суворов прибыл в крепость Ениколь. Прозоровский ждал его в лагере русских войск на реке Каче. Сославшись на болезнь, Суворов уклонился от встречи.
27 апреля Прозоровский узнал, что Суворов ужинает у русского резидента при ханском дворе А.Д. Константинова и собирается нанести визит Шагин-Гирею. Он переслал Суворову бумаги и немедленно покинул Крым, подав Румянцеву рапорт с описанием происшедшего. «Неприличная и ничем не вызванная выходка Суворова,— отмечает один из лучших знатоков жизни и деятельности полководца В.А. Алексеев,— еще раз доказывает, как мало церемонился будущий генералиссимус с людьми лично ему несимпатичными и, кроме того, соперничавшими с ним» [20]. Добавим, и с родственниками, ибо Прозоровский приходился жене Суворова троюродным братом. Мы не знаем всех обстоятельств конфликта между Прозоровским и Суворовым, происшедшего в Крыму весной — в начале лета 1777 г. Прозоровский в один день с Суворовым был выпущен из гвардии в армейские поручики, но сумел обойти его в чинах: стал генерал-поручиком на год раньше Суворова. Когда тот приехал к Прозоровскому в Крым, последний попытался отодвинуть своего родственника на второй план. «Я отважусь открыть мою мысль Вашему Сиятельству. — писал Прозоровский Румянцеву 1 апреля 1777 г.,— что ежели по установлению здешних дел в совершенном порядке надобно будет избрать над остающеюся частью войск начальника, то сей искусный генерал из всех здесь своих сверстников есть способнейший, на которого положиться можно будет» [21]. Речь шла о генерал-майоре графе А. Б. Де Бальмене, которого Прозоровский прочил вместо себя. Суворов был старше чином и заслуженнее Де Бальмена, и он не мог не почувствовать себя оскорбленным.
И вот, наконец, он получил большое самостоятельное дело: принял Крымский корпус. Кубанский также остался за ним. Суворов счел необходимым подвести итоги своей деятельности на Кубани и сделать достоянием каждого офицера и солдата приобретенный опыт. 16 мая 1778 г. он отдает знаменитый приказ по Кубанскому корпусу. В нем подробно разбираются меры по организации службы, обучению войск, по сбережению здоровья воинских чинов. Ничто не забыто. Главная часть приказа — боевое наставление о том, как строить батальонные каре (подвижные крепости, удобные и при обороне, и при наступлении), как учить войска стрельбе и штыковому удару, как учить конницу атаке на саблях, а казаков атаке с дротиками-пиками. «Пехотные огни открывают победу,— наставляет своих подчиненных Суворов,— штык скалывает буйно пролезших в карей, сабля и дротик победу и погоню до конца совершают». В несколько тяжеловесных, излишне подробных строках приказа уже проступают идеи «Науки побеждать». Красной нитью проходит наставление о дружбе россиян с мирным населением, о гуманном отношении к пленным. «С пленными поступать человеколюбиво, стыдиться варварства»,— приказывает Суворов, придававший огромное значение развитию в подчиненных чувства чести, нравственного долга, патриотизма. Этот приказ несколько позже был повторен дословно для войск Крымского корпуса.
Суворов быстро установил доверительные отношения с крымским правительством и лично с ханом. Шагин-Гирей слыл человеком просвещенным. В юности он учился в Венеции, знал итальянский, арабский, греческий и русский языки. Писал стихи. Суворов, как известно, свободно писал и говорил по-французски, по-немецки, учил итальянский, турецкий, татарский, польский. Он сам платил дань изящной словесности: в его письмах нет-нет появляются короткие стихи, которые он писал в минуты душевного подъема или, напротив, в минуты грусти и сомнений.
Хан, как уже отмечалось, торопился с реформами. Европеизируя свое ханство, Шагин-Гирей упрямо шел против традиций. Ответом было сопротивление и ропот самых широких кругов населения. Не дремала и турецкая агентура. Распускались слухи о том, что хан изменил вере предков и тайно принял христианство. Шагин-Гирей чувствовал себя неуверенно и просил Суворова об охране. Тот выделил ему батальон.
Новый энергичный командующий Крымского корпуса не только сблизился с резидентом Константиновым, но и сдружился с ним домами. В письмах к Андрею Дмитриевичу Суворов называет его «любезным кумом», делится с ним подробностями о своих семейных делах, о жене и дочери, которые прибыли в Крым.
Суворову удается без единого выстрела выпроводить отряд турецких кораблей из Ахтиарской гавани, что не удалось Прозоровскому. Он приказал соорудить батареи, господствовавшие над выходом из гавани. Турецкий начальник решил не терять времени и 17 июня с большим трудом (ветер был противный) вывел свои суда в море и вскоре ушел к Очакову. Хан выразил Суворову благодарность. Был доволен и Румянцев. Вскоре над Крымом нависла новая опасность. 9 июля 1778 г. Румянцев сообщил Потемкину о том, что «по последним известиям турецкий флот действительно уже выступил в Черное море под предводительством капитан-паши и пойдет в Синоп, а оттуда в Крым. А как там г. Суворов не говорлив и не податлив, то не поссорились бы они, а после и не подрались бы»
Книга В.С. Лопатина «Суворов» — третья по счету биография великого полководца, выпущенная в серии «ЖЗЛ». Можно ли сказать что-то новое о генералиссимусе, стоящем среди первых военачальников мира?Автор считает, что можно. Ведь если одни называли князя Италийского, графа Суворова-Рымникского полудиким героем, кровожадным Аттилой и вандалом, то другие считали его Рембрандтом тактики, волшебником войны и спасителем Европы. Но кем же был на самом деле этот легендарный полководец?На основе архивных документов и воспоминаний современников В.С.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.