Сувениры доктора Ватсона - [6]

— О, мистер Холмс, это фолио — гордость моей удивительной жены и причина того, почему мы всегда открываем фестиваль постановкой «Макбета». Дорогая, — обратился герцог к супруге, — расскажи про свое открытие.

— Мне, право же, неловко, — смутилась герцогиня. — Просто я заметила, что знаменитый монолог Макбета… монолог, который Макбет произносит, узнав о смерти жены… не вполне соответствует характеру главного героя пьесы. И, напротив, этот монолог гораздо лучше подходит леди Макбет. А она перед смертью что-то пишет. Вот я и предположила, что текст этого монолога — не что иное, как предсмертная записка леди Макбет. И Макбет, когда декламирует, читает эту записку. Как вы помните, в самом начале пьесы Макбет присылает жене письмо. Если моя догадка верна, то все довольно элегантно становится на свои места, — тут герцогиня немного оживилась и начала перечислять:

— С письма отношения начались, письмом и заканчиваются; стиль соответствует персонажам; записка, которую леди Макбет писала ночью перед смертью, не пропадает; единственная свеча, которая есть в тексте монолога, уместна для ночного письма, но не для залы в замке Макбета…

— Чтобы подтвердить эту блестящую догадку, — сказал герцог, — нам надо было найти раннее издание, в котором рядом с монологом Макбета стояла бы ремарка о том, что он читает письмо. Моя жена стала ездить на все аукционы старинных книг, а я её сопровождал. И однажды нам посчастливилось купить издание с той самой ремаркой!

— Вы сопровождали вашу супругу на всех аукционах? — удивился я.

— Доктор Ватсон, дело в том, что я ревнив, как венецианский мавр, — ответил герцог и с нежностью посмотрел на жену. — К тому же у меня много свободного времени. Я рано оставил государственную службу и веду лёгкий образ жизни провинциального аристократа. Моя едва ли не единственная обязанность перед Британией — это упражнения в стрельбе из лука, которыми, по указу Эдуарда Третьего, должен заниматься каждый английский землевладелец. Представляете, джентльмены, — рассмеялся герцог, — этот указ до сих пор не отменён.

Герцогиня и я засмеялись вслед за герцогом, но Холмс без тени улыбки произнёс:

— Я полагаю, ваша светлость, что Эдуард Третий предпочёл бы увидеть вас в числе своих мечников, а не лучников.

— Это верно, — с удивлением согласилась герцогиня. — Мой муж — отличный фехтовальщик. Но как вы узнали об этом, мистер Холмс?

— В вашей коллекции оружия есть несколько луков, но все они находятся в ужасном состоянии, — стал объяснять ей Холмс. — В то же время многие ваши клинки начищены и заточены, а на некоторых даже есть свежие зазубрины. Более того, эфесы нескольких старых рапир переделаны недавно. Эти эфесы сделаны для хватки левой рукой, а вы, — Холмс повернулся к герцогу, — левша. Из этого я заключаю, что вы вряд ли стреляете из лука, но наверняка любите и умеете фехтовать.

— Браво, мистер Холмс! — несколько напряженно сказал герцог. — Мы столько слышали о ваших способностях, а теперь имели возможность убедиться в них воочию. Я действительно неплохо фехтую. А Экклтон, это мой дворецкий, — пояснил герцог, — следит за клинками и составляет мне компанию в фехтовальных упражнениях. Но оставим эту мою блажь. Мне было бы гораздо интереснее, мистер Холмс, узнать ваше мнение о жемчужине моей коллекции — фолио с недостающей ремаркой.

— Для этого мне надо взглянуть на книгу, — ответил Холмс.

Герцог вынул из кармана жилетки часы на цепочке, снял с цепочки небольшой ключ, подошёл к застекленной витрине и открыл её. Герцог взял раскрытую книгу и медленно и осторожно поднёс её Холмсу.

Холмс подошёл с книгой к столу, заложил её чистым листом бумаги и закрыл. Потом он сел за один из высоких резных стульев, вынул лупу из кармана пиджака и стал осматривать книгу. Как врач, я убеждён, что если бы наши медики осматривали своих пациентов с такой же тщательностью, с какой мой друг осмотрел этот том, то правильных диагнозов было бы гораздо больше. Каждый дюйм обложки Холмс рассмотрел под лупой, он обнюхал углы, потер двумя пальцами одну из страниц, внимательно изучил все пометки на форзаце. После этого Холмс открыл книгу на заложенной странице и на несколько минут замер, изучая под разными углами, вероятно, ту самую ремарку. Герцог и герцогиня с нескрываемым восхищением следили за действиями моего друга. Даже я заворожённо наблюдал за его исследованием, хотя уже не раз видел подобный процесс. Мы втроём с нетерпением и любопытством ждали вердикта Холмса. Он отдал книгу герцогу, повернулся к герцогине и произнёс:

— Это подлинник. Поздравляю, ваша светлость. Я мало что понимаю в литературе, но думаю, что вы сделали важное открытие, а это издание подтверждает вашу гипотезу.

Две совершенно одинаковые широкие и довольные улыбки разлились на лицах четы Ольнистер от этих слов моего друга.

— Вы собираетесь опубликовать ваши наблюдения в каком-нибудь литературном журнале? — поинтересовался Холмс.

— Право же, мистер Холмс, — смутилась герцогиня, — это сущие пустяки. Я не стану беспокоить настоящих учёных своими домыслами. Это было бы слишком самонадеянно с моей стороны.