Сувенир - [52]

Она с усилием пошевелилась, повернулась и посмотрела на сумрачную дорожку, по которой должна была возвращаться. Но теперь тени стали обычными тенями, лес больше не таил угрозу.

Обратно Энджела шагала намеренно медленно, прислушиваясь к шороху и шелесту дождя в ветвях, позволяя холодным очищающим каплям смыть последние липкие нити страха.

Глава девятая

Осенние порывистые ветры обнажили деревья. Дни стали короче. Ранний заморозок погубил палисадник Энджелы. Ей почему-то было все равно.

Утренняя дурнота стала для нее обычной. Энджела готовила, убирала, ходила по магазинам. Ей страшно хотелось сэндвичей с арахисовым маслом и желе. Она раздалась. Начала вязать детские вещи.

Однако оставалось некое ожидание. Дела оказывались брошенными на середине, зависали; телевидение тянуло с ответом; просмотр уже завершенного фильма об Ирландии откладывался; о школьном сценарии по-прежнему не было сказано ни слова; замена миссис Салливэн все еще не находилась.

Шон поставил на все двери и окна новые замки.

Доктор Спэрлинг дал Энджеле послушать через стетоскоп, как бьется сердце ее малыша. Тук-тук! тук-тук! тук-тук! Прекрасно, без малейших перебоев. Энджела нежно улыбнулась и осторожно погладила свой молочно-белый, гладкий живот… «Нас двое, — подумала она. — Не просто я и какой-то полип, нарост на стенке матки, а дружно работающие мать и дитя, единые в смысле некоего нового существа — одно целое, экзосистема: я — снаружи, а малютка Кристофер (Люси) — в безопасности своего темного плавучего мира внутри».

Накачав обернутую вокруг ее руки резиновую манжетку так, что та запульсировала, доктор Спэрлинг спросил, отдохнула ли Энджела.

Она смотрела на стрелку, которая подрагивала в такт току крови в ее вене.

— Сейчас я как раз была бы довольна, если бы сроки сдачи материала поджимали, — созналась она и объяснила, что до сих пор не получила ответа с телевидения. Ни по сценарию о школе Монтессори, ни об ирландском фильме, что было гораздо более огорчительно.

— Почему они так долго тянут? — пожаловалась она Шону, когда позже они шли по облетевшему лесу.

Когда они вернулись домой, позвонил Вейнтрауб с ответом на вопрос Энджелы. Голос в трубке звучал обиженно, смущенно, сердито. Тот человек с телевидения, который заказывал их документальную ленту об Ирландии, покинул организацию. Без предупреждения. Чтобы занять лучший пост где-то на побережье. Теперь возникали сомнения: проявит ли преемник их заказчика такой же большой интерес к фильму, как и его предшественник.

— А сценарий о школе? — встревоженно спросила Энджела.

— Крест ставить рано, — настойчиво втолковывал Вейнтрауб. — Просто он сейчас на дальней конфорке. И будет там, пока этот новый субъект не зачешется и не начнет принимать решения.

Чтобы разработать образ Джуди Лэчмэн, Энджела заехала в школу.

Джуди была разочарована, но отнеслась к этому философски.

— Мне бы ваш дар принимать все так спокойно, — вздохнула Энджела.

— Попробуйте с утра до вечера возиться с кучей детворы.

Энджела засмеялась и огляделась. Почти все дети были поглощены рисованием оранжевых тыкв и черных кошек.

Она шлепнула себя ладонью по лбу.

— Господи Иисусе! Совсем забыла! Съезжу-ка я лучше за конфетами, пока они еще есть в магазинах.

Джуди проводила ее до машины.

— На прошлый Хэллоуин мы дали жуткого маху: у нас кончились леденцы.

Джуди хихикнула.

— И что было? Деревья расцвели туалетной бумагой?

— Хуже. Нам забросали яйцами стену. Весь фасад. Желтое на белом.

— М-м. Со вкусом. Мое любимое сочетание цветов.

Энджела рассмеялась. Она открыла дверцу машины и обнаружила, что медлит, вытягивая шею, чтобы разглядеть занятые игрой на детской площадке фигурки.

— А где сегодня Энди? — спросила она.

Джуди продолжала улыбаться.

— Джонни! — позвала она мальчика в красном спортивном костюме, который карабкался на шведскую стенку. — Слезай-ка. Ты же знаешь, тебе нельзя залезать наверх.

И с улыбкой снова повернулась к Энджеле.

— Энди больше нет с нами.

Глаза Энджелы сузились. Что-то в тоне Джуди… Но она не стала допытываться.

— О, — рассеянно сказала она, — какая досада.

Ей представился Энди, играющий где-то в другом месте, на другом школьном дворе: в Провиденс, Спрингфилд, Хэйверхилл; за горами, за долами.

* * *

Они с Черил пообедали в городе, в ресторанчике под названием «Всем салатам салат». Черил заметила, что вид у Энджелы отсутствующий и встревоженный. Та в ответ рассказала о своих проблемах с телевидением.

Черил посочувствовала.

— Корпоративное мышление. Боятся поставить одну ногу перед другой. И в итоге шаркают бочком.

От этого описания Энджела расхохоталась. Подруга всегда приводила ее в хорошее настроение.

Они праздно сидели над крохотными чашечками «эспрессо», обсуждая данный доктором Спэрлингом совет отдохнуть. Черил раскрыла золотой портсигар, предложила Энджеле сигарету и взяла сама.

— Как насчет вышивания? — предложила она.

Энджела поднесла к обеим сигаретам огонек зажигалки.

— Терпеть не могу. В вашингтонской квартире моей мамули все стулья покрыты этой пакостью.

— Твоей или ее?

— Ее.

Черил хихикнула.

— А что случилось с твоими картинами? Ты же когда-то рисовала, правда?