Суть времени, 2013 № 17 - [31]

В Порт-Саиде, который является исходным пунктом распространения деятельности «Черного блока», обстановка накалилась настолько, что в городе начались призывы к отделению от Египта. Ровно год назад в Порт-Саиде во время массовой драки при проведении футбольного матча погибли более 70 человек. Нынешние волнения являются реакцией на судебное решение о казни 21 человека по делу о той драке.

В этих условиях президент Мурси (т. е. «Братья-мусульмане») обратился к оппозиции с призывом к национальному диалогу. Но его призыв был отвергнут.

2 февраля Фронт потребовал суда над ответственными за убийства во время столкновений (с 25 января за трое суток погибло около 50 человек) — в первую очередь над президентом страны и министром внутренних дел.

В этот же день на территории резиденции президента «Аль-Иттихадия» от зажигательной смеси запылали деревья.

Было бы неправильно воспринимать вышеописанные перипетии египетского гражданского противостояния только лишь как набор бытовых случайностей. Ведь любой мироустроительный передел задействует полный спектр небытовых мотиваций у его сознательных или вынужденных участников. Иначе к чему все разговоры о «пробуждениях» на Ближнем Востоке и не только? Мы видим, что в Египте уже начали «пробуждаться» весьма экзотические и многообещающие настроения.

Мироустроители, обрушивая политические устройства регионов, выпускают в мир силы большого хаоса, который потом не смогут остановить. И кто знает, какие вековые фундаменты старого мироустройства окажутся разрушены этими силами.

Концептуальная война

Концептуализация Не-Бытия. Концепты постмодернизма

Часть V. Неукорененность. Номадология и ризома — 2

Номадологический концепт Делёза и Гваттари уже вовсю воюет с нами в нашей реальности! Разве уже не ясно, к какому именно «сорту» кочевников сдвигают нынешние глобальные и российские тенденции наше народное большинство?

Юрий Бялый

Странник, ненавидящий окружающий его зыбкий мир-ризому, отправляется в путь. Он ищет настоящий смысл и настоящую целостность, на которые можно опереться. Ищет незыбкое, прочное, настоящее.

Все это напрасно, объявляют Делёз и Гваттари. Мир-ризома всеобъемлющ, и потому из него никуда не уйти. Ничего незыбкого в нем не бывает. У него нет глубины, в которой ты намеревался искать какие-то там смыслы, целостности и опоры. И все, что ты можешь, — это подчиниться зыбкой текучести ризомы. Признать, что ты и сам ее зыбкая часть.

Ты не странник, не гордый хозяин собственной судьбы. Ты — кочевник. И ты не странствуешь, а движешься по ризоме. Которая, как подчеркивают Делёз и Гваттари, в любой момент «может быть разорвана, изломана в каком-нибудь месте, перестроиться на другую линию…». Над тобой, кочевником, властвует именно такая реальность нового мира-ризомы. Его разрывы, изломы, плато, складки и линии ускользания, которые мгновенны, текучи, случайны и ни в чем не укоренены. Они могут, в лучшем случае, лишь случайно задать — из бесконечного множества возможных — случайное направление твоего движения.

В этом движении по линиям ускользания ты случайно оказываешься в племени кочевников, идущих в том же направлении. И столь же случайно меняешь направление на очередном разрыве или складке ризоморфной реальности, и либо остаешься один, либо присоединяешься к другому кочевническому племени. Ни за что и ни за кого (в том числе, за себя), не отвечая, никому (в том числе, себе) не присягая, ты обречен на это случайное вечное движение.

Таков, заявляют постмодернисты, новый мир номадической реальности. Другой реальности — нет. Но в этом новом мире ты приобрел две новые счастливые возможности: непрерывно ускользать от репрессивного надзора и повеления власти и находить в своем движении неожиданную и непредсказуемую новизну.

Какую новизну? Новизну случайных и изменчивых трансформаций поверхности мир-ризомной виртуальности, исключающую любую смысловую укорененность и глубину. И здесь самое важное, пишут Делёз и Гваттари, «никогда не пускать корней, хоть и трудно избежать такого соблазна…». И еще: «истинное рождение, возникновение подлинно нового случается именно на поверхности».

Целостность, которая зыбкость, а не целостность… Смыслы, которые лишь случайные смыслики без корней и бытия… Цели, которые бессмысленно ставить, потому что их нельзя достичь… Новизна — всего лишь случайных комбинаций стекляшек в калейдоскопе… Опоры, которые исчезают в тот момент, когда ты попытался на них опереться… Зачем тогда странствие? И куда?

А низачем и никуда, — отвечают Делёз и Гваттари. Единственный смысл в том, чтобы просто скользить по поверхности в географическом пространстве, в пространстве мышления, в пространстве образов, в пространстве случайных встреч и случайных кратких отношений. Свободно кочевать, как повелевает новая ризоматичная реальность. И присваивать — а затем тут же отбрасывать — случайно найденную новизну.

Кочевник, который живет в постоянном скольжении по поверхности реальности, для Делёза и Гваттари — главный носитель правильного (нынешнего и будущего) мироощущения. Он — символ неукорененности. Он не созидает и не осваивает окружающий его мир, а лишь его случайно присваивает в своем непрерывном случайном движении.