Суть времени, 2012 № 10 - [6]

Лично я уверен, что творю единственно правильное «волшебство». То есть, говоря о «Ч», задаю правильный хронотоп и все остальное. Хронотоп — это единство временных («хроно-») и пространственных («топ») характеристик нашего бытия. Я уверен в этом на 100 %. Более того, я уверен в том, что прозрение и победа в войне возможны только в случае, если этот хронотоп станет очевиден для всех.

Но для того, чтобы приблизить общество к желанному для меня всеобщему прозрению, нужно договориться хотя бы о том, что никакие разговоры и никакие сочинения на политическую тему не принимаются к серьезному рассмотрению, если в них отсутствует хоть какое-то явное или неявное «волшебство». Пусть кто-то, творя свое «волшебство» и отрицая наше, скажет в явной или неявной форме, что мы живем в буржуазном обществе и буржуазном государстве. Мы аргументированно ему возразим, но при этом вздохнем с облегчением. Потому что с момента, когда он сотворил свое «волшебство», началось хоть какое-то прозрение. А когда какое-то прозрение начинается, то оно вскоре прекращает быть «каким-то» и становится именно «прозрением» в нужном нам смысле этого слова. Дальтоники могут как-то воевать. Слепые же воевать не могут вообще. Люди с деформированным пространственно-временным восприятием будут воевать плохо. Но по ходу войны степень деформации восприятия будет уменьшаться. Слепые же будут уничтожены быстро и беспощадно.

Во имя поэтапного прозрения я ненадолго встану на точку зрения «волшебника», произносящего слова «буржуазное общество» и «буржуазное государство» и этим сотворяющего определенный политический хронотоп.

Предположим, что мы живем в буржуазном обществе и буржуазном государстве. Я лично категорически не согласен с таким утверждением. Но, как сказал поэт, «я говорю лишь: предположим это».

Итак, «мы» предположили это. Что дальше? Мы ведь не для того предположили это, чтобы болтать, уподобляясь слепым. Мы предположили это, чтобы вести политическую войну.

Буржуазное общество — это общество, в котором основные социальные и политические позиции занимает буржуазия… ну вот, в нашем пространстве уже появился определенный объект под названием «буржуазия» или «буржуазный класс».

Второй интересующий нас объект — власть. Если мы обсуждаем политику, то нас не может не интересовать власть. У кого в руках находится конкретная политическая власть? Она находится в руках у Президента России Владимира Путина. Российская Федерация — это президентская республика, Президент имеет огромные полномочия.

Поначалу все развивалось в координатах «Путин — «семья». «Семья» — это известная по странам третьего мира буржуазно-олигархическая группа, включающая богатейших буржуа и ближайших родственников главы государства. Затем отношения стали развиваться в координатах «Путин и модифицированная семья, введенная в определенные рамки». Затем произошла рокировка «Путин — Медведев» и связанный с нею относительный реванш «просто семьи». Затем стал возвращаться Путин… И тут… Тут на него обиделась не «просто семья». И не «модифицированная семья».

События на Болотной и Сахарова — это начало конфликта между Путиным как главой государства и всем буржуазным классом. Вопрос на засыпку: чем может закончиться такой конфликт в случае, если мы не выйдем за рамки буржуазного государства и буржуазного общества?

Ну, вот… Видите, сколько можно извлечь из фраз «мы живем в буржуазном государстве и буржуазном обществе»?

Если конфликт Путина и буржуазного класса носит антагонистический характер, то либо Путин, либо буржуазный класс. Так ведь? Понятно, что Путин любой ценой хочет преодолеть антагонистический характер этого конфликта и помириться с буржуазным классом. Но класс-то — слишком обременен компрадорством! И Запад с Путиным помириться вовсе не хочет! А раз так, то мы опять приходим к тому, что либо-либо. Либо Путин, либо буржуазный класс.

Конечно, мне могут возразить, что Путин конфликтует только с компрадорской буржуазией, а есть еще и буржуазия национальная, на которую он может опереться. Но где она, эта некомпрадорская, а также национальная? Вы ее видите на политической карте? Она себя хоть как-то оформила, хоть как-то противопоставила другой части той же буржуазии?

Как мы убедились, незатейливое «волшебство», связанное с произнесением слов «буржуазное государство» и «буржуазное общество», создало и политическое пространство, и политическое время, и политическую среду, и размещенные в этой среде структуры, и тип отношений между этими структурами. Мы прозрели и увидели, какие политические армии движутся на нас, и каковы могут быть наши ответные действия.

Конечно же, такое прозрение существенно осложнено дальтонизмом.

Конечно же, перед нами туманная картина, мы с трудом отличаем далекое и близкое.

Но всё же это лучше, чем слепота, на которую нас обрекают пустые разговоры о политике, игнорирующие необходимость сотворения системы политических координат и всего остального. Частичное прозрение лучше полной слепоты. Уяснив, чем порождена полная слепота и как именно она может быть хотя бы частично преодолена, мы можем двигаться дальше.