Сущность человека - [11]

(в т. Ч. И той его части, которая управляет госсектором экономики). Таким образом, и «частная» капиталистическая монополия, и современное буржуазное государство — это просто две капиталистические монополии; и те, кто стоит на верхушке иерархической пирамиды в обеих этих авторитарно управляемых группах — с одной стороны, держатели контрольного пакета акций и топ-менеджеры «частной монополии», с другой стороны, высшие чиновники госаппарата — гораздо больше сходны, по своему положению в системе отношений собственности на производительные силы, друг с другом, чем с кустарем-одиночкой. А это значит, что понятия «частная собственность» и «частный собственник», употребляемые так, как это общепринято сегодня, объединяют в одну рубрику разнородные экономические явления и раскидывают по разным рубрикам явления однородные — и тем самым не помогают, а напротив, очень сильно мешают познанию сущности этих явлений.

Для того, чтобы придать выражениям «частная собственность», «отношения частной собственности», «частный собственник» (а также «личная собственность», «отношения личной собственности», «личный собственник») научный смысл, надо сузить их значение — и сделать их просто синонимами терминов «индивидуальная собственность», «отношения индивидуальной собственности», «индивидуальный собственник» в том значении, которое мы выше придали этим терминам. В результате получится, что два не подчиняющихся друг другу капиталиста — это частные собственники по отношению друг к другу, зато по отношению к своему наемному работнику каждый из таких капиталистов — вовсе не частный, но авторитарный собственник. При этом совершенно не важно, называется ли принадлежащая одному из капиталистов фирма «государством» или нет, является ли этот капиталист одним из высших государственных чиновников или нет; в любом случае эти два капиталиста по своему месту в системе отношений собственности будут гораздо больше похожи друг на друга, чем каждый из них — на мелкого ремесленника, владеющего только своей рабочей силой и ни в какой мере не являющегося ничьим авторитарным собственником.

«Групповая собственность» — это вообще бессодержательное понятие, потому что из него совершенно неясно, о какой именно группе идет речь: о коллективе или об авторитарно управляемой группе. Что же касается выражения «коллективная собственность», то оно станет содержательным научным понятием лишь при том условии, что слово «коллектив» будут употреблять в том значении, которое мы придали ему выше; если же «коллективом» по-прежнему называть всякую группу, осуществляющую кооперированную деятельность, то и это понятие останется бессодержательным… А вот понятия «общественная собственность», «отношения общественной собственности» заслуживают более подробного рассмотрения.

Из буквального смысла слов «отношения общественной собственности» следует, что к этой самой собственности причастно все общество, то есть все члены общества. Это значит, что, например, при отношениях общественной собственности на производительные силы (т. е. на средства производства и человеческие рабочие силы) все общество в целом является такой группой людей, внутри которой преобладают отношения коллективной собственности на производительные силы (а следовательно, и отношения коллективного управления производством, распределением и потреблением; иначе говоря, все общество является единым коллективом, владеющим и управляющим своими производительными силами). Отсюда следует, что выражение «отношения общественной собственности» означает отношения коллективной собственности, преобладающие внутри всего общества, взятого в целом. А это, в свою очередь, означает, что при отношениях общественной собственности все общество организовано так же, как была организована классическая, еще не начавшая разлагаться первобытная община: целый ряд управленческих решений принимают совместно и на равных, без деления на начальников и подчиненных, все члены данного общества, а в тех случаях, когда руководители все-таки нужны, всех этих руководителей очень плотно контролируют — и могут сменить в любой момент — их подчиненные¹³.

Такое понимание термина «отношения общественной собственности» очень хорошо согласуется с тем, как молодые Маркс и Энгельс различали «действительную» и «мнимую» коллективность. Перечитав их работу «Немецкая идеология», мы убедимся, что мнимая, суррогатная коллективность присуща, по их мнению, такому обществу, в котором отсутствуют отношения общественной собственности на средства производства; что же касается коммунистического общества, в котором средства производства находятся в общественной собственности, то именно оно характеризуется действительной коллективностью. В работе Ленина «Государство и революция» [см. 348] не только коммунистическое, но даже переходное к коммунизму (то есть возникающее сразу же после взятия пролетариатом политической власти) общество описывается как такое, в котором все начальники могут быть в любой момент переизбраны своими подчиненными, не имеют практически никаких материальных привилегий, и любой член общества имеет вполне реальный шанс быть избранным на ту или иную руководящую должность, для чего ему необходимо только одно — заслужить себе авторитет среди своих товарищей, таких же, как он, равноправных членов этого общества-коллектива. Однако тот же Маркс удивительным образом противоречил сам себе, когда писал, например, о «коммунизме перуанцев» (имея в виду времена кастовой монархии инков, когда в Перу существовало одно из наиболее