Существует ли русская нация и почему Россия отстала от Европы - [8]
Для римского самосознания ключевой была оппозиция «натура» — «культура». Под первым понималась природа, биология, которая соответствовала варварству, всецело подчиненному естеству, могущественным силам природы, довлеющим над ним. «Культура» же — результат рационально осмысленных усилий человека по преодолению природного хаоса, в том числе внутреннего, посредством самодисциплины и самоорганизации. Разница между «гражданством» и «нацией» — это разница между культурой и натурой, цивилизацией и варварством.
Россия, создавшая империю, много превосходившую по размерам Римскую, находясь на вершине своего могущества, вдруг нырнула обратно в варварство племенной ограниченности и ксенофобии. Хотя весь исторический путь нашей страны давал совершенно другие вводные. Россия веками создавалась как политический союз, в котором ни кровь, ни вероисповедание не имели решающего значения, во всяком случае много уступали деятельному участию в совокупном движении сотен народов к общей цели. Соединенные Штаты Америки, которые немногим моложе Российской империи Петра, сумели найти новый позитивный идеал и увлечь им многочисленные народы и вероисповедания своей и других стран — свобода личности, равенство возможностей при равенстве перед законом. Фетишами Российской империи на вершине ее европейского могущества становятся замшелые миражи ветхого прошлого. Сначала как будто понарошку, чтобы остановить распространение с Запада «разрушительных понятий», но затем всерьез, до исступления, до «сердечных сцен торжества русского национального духа». До такой степени, что какая-то Сербия — почему Сербия? зачем Сербия? — оказалась важнее миллиона русских солдат, короны и будущего. Почему Россия отстала от Европы
+T-
Вопрос, вынесенный в заглавие, предполагает, что когда-то, во времена оны Россия была не хуже Европы, шла с ней в ногу, и только затем что-то застопорилось. Вину за отставание России уже в XIX веке возложили на три столетия Ордынского ига. C тех пор считается, что татары остановили поступательное развитие Руси, погрузили ее в пучину разорения и неволи, образовали пропасть между нею и остальным цивилизованным миром, которую затем титаническим прыжком попытался преодолеть Петр Великий, но все равно чуть-чуть не допрыгнул. В свою очередь коммунисты изображали упырей вроде Ленина и Сталина очередными «европейскими модернизаторами» лапотной Руси и скрупулезно высчитывали, сколько электроплугов с молотилками произвела Страна Советов к уровню 1913 года. Электроплугов с молотилками мы произвели действительно много, но до Европы снова не допрыгнули, а плюхнулись мордой в грязь еще похлеще. Путин прыгать вовсе запретил и объявил местную грязь «уникальной цивилизацией» и «русским миром», который во все времена был величественно прекрасен, хоть всякий раз и по-разному. По мысли придворных идеологов, наша грязь не просто ничего общего с Европой не имеет, она является грязью живительной, так сказать, бальнеологической, ни много ни мало духовной и нравственной альтернативой загнивающей Европе.
Правда, свободный полет русского ума остановить трудно, особенно в той части общества, которую Ключевский назвал «тонким, вечно подвижным и тревожным слоем». Не все согласны считать грязь «уникальной цивилизацией». Вот и наш новый Карамзин — Борис Акунин — полагает, что до всякой грязи Русь была настоящей Европой. Он так и озаглавил свой первый том «Истории российского государства», посвященный Киевской Руси, — «Часть Европы». Это потом в связи с Ордынским игом ее сменило государство-метис — Евразия или Азиопа, кому как больше нравится.
Вообще говоря, Киевская Русь еще в русском фольклоре превратилась в «золотой век» нашей истории. В народной памяти, пожалуй, ни один период не вспоминался с такой теплотой и лаской. Прошла тысяча лет, сгинули и татары, и ляхи, и коммунисты, Киев уже давно не «Русская земля», а все еще жива наша древняя поговорка «Язык до Киева доведет»: дескать, всякий встречный укажет путь в Киев. Это как «Все дороги ведут в Рим». Киев — наш мифологический Рим. Там вечно будет пировать князь Владимир Красно Солнышко — «веселие на Руси есть пити», — а богатырь Илья Муромец будет снова и снова побеждать Соловья Разбойника и богатыря Жидовина.
Не удивительно, что эта золотая легенда повлияла и на нашу историографию, причем Киевская Русь была «хорошей» и для западников, и для славянофилов. Все прочие периоды русской истории вызывали у них диаметрально противоположные оценки. Для западника Акунина государство, основанное норманнами, воспринявшее религию из Восточного Рима, связанное брачными узами своих князей и княгинь с королевскими и императорскими домами Европы, — это европейское государство. Для славянофилов в оценке Киевской Руси важно примерно то же. Нет, они, конечно, решительно опровергнут рассказ летописи о призвании варяжских князей и будут виться мошкой вокруг лампы, чтобы доказать, что «русь» — это не варяжский род Рюрика, а древнее самоназвание славянского племени. Ведь не может же быть так, чтобы наше великое государство основали какие-то западные варвары, да еще и дали ему свое имя. А раз не может, то и не было этого, чего бы там темный монах ни набрехал в своей «Повести временных лет».
