Суррогат - [6]

Да и ей, Кате, хорошо без ребёнка. Когда сама – это одно. А когда принесут тебе новорождённого, типа твоего, это как? Это только в книгах написано, что, увидев, вы никогда… А вдруг действительно никогда? И будет жить в доме посторонний человек. И ладно бы только в доме – посторонний человек навсегда поселится в твоей жизни, и никуда уже от него не убежишь, хоть и в нескольких домах твой ареал.

К психологу Сашку водила. К заранее сориентированному психологу. К отличному, заранее сориентированному психологу. Нет! Хочет и всё! Недаром он так в бизнесе успешен.

– Саш, ну а если я не соглашусь? Не сдам яйцеклетку для этой, прости господи, зоотехнической манипуляции. Тогда что? Бросишь меня?

– Ты так легко от меня не отделаешься! – смеясь, он целовал жену.

– Не уходи от ответа. Вот не сдам – и что? Или внезапно – вот прямо сейчас! – климакс! И что?

– Мы говорим о том, чего нет!

– Саша, есть моё горячее нежелание иметь ребёнка таким сложно-сочленённым способом. Это всё равно что закат солнца наблюдать в чьём-то рассказе. На бумаге. Хорошо иногда получается, но совсем не то, понимаешь?

– Ты – писатель. Грешишь метафорами.

Иногда слишком любить человека – не слишком-то и хорошо. Подвигает идти на уступки. Изменять себе.

* * *

Екатерина Владиславовна согласилась. Из любви к Александру Владимировичу.

Зинаида Ивановна согласилась. Из любви к Александру Владимировичу. И ещё за сумму с достаточным количеством нулей. В долларах США.

– Чем занимаешься? – спросила Катю её единственная близкая подруга.

Женщины сидели на берегу озера, в давно облюбованном ими для редких встреч ресторане.

– Пишу. Как обычно – пишу.

– А Сашка?

– Сашка готовится стать отцом нашего ребёнка.

– А ты?

– Что я? Я пишу. Или ты хочешь услышать от меня слезливую сагу, как мне тяжело видеть, как мой сияющий муж гладит живот совершенно чужой красивой женщине и сюсюкает что-то туда же. И совершенно лишился рассудка? Ты не услышишь. Ты прочитаешь в следующем романце о том, как взрослая умная женщина, лишённая возможности зачать и выносить, рыдает по ночам в подушку.

– Ты рыдаешь в подушку?

– Нет. Я пишу, как героиня рыдает в подушку. Мне достаточно. К тому же за писанину я получаю деньги. А за слёзы в подушку я получу только опухшую морду.

– Про что будет книга?

– Как обычно, любовь-морковь. Она любит его. Он любит жену. Жена любит его. Она, та, что любит его, может родить. Жена, та, что тоже его любит, не может родить. И вот он, любя жену и безумно желая ребёнка, предлагает той, что любит его, стать суррогатной матерью.

– А он знает, что она любит его и об этом знает его жена?

– Он знает. Если раньше не знал, то жена ему рассказала.

– А он?

– Что он? Он мужчина. Ему приятно, когда его любят.

– А дальше?

– Дальше малоприятные для всех процедуры. Диалоги врачей. Диалоги фигурантов. Монолог священника. Муж со снесённой крышей, приносящий самые сочные манго той, что любит его. Ну, то есть тому ребёнку – его с женой, – что у той, что любит его, в животе. У них создаётся иллюзия семьи. Точнее – у неё, у той, что любит его. Он ещё будет приносить паровозики её сыну. Её собственному сыну. У суррогатной матери уже должен быть ребёнок по существующему законодательству, в курсе?

– Ну и дальше, дальше!

– Та, что его любит и вынашивает генетически не своего ребёнка, думает, что, когда она родит, чужой муж станет её собственным. В конце концов, какая разница, чья яйцеклетка, если сперматозоид – его и, соответственно, ребёнок тоже его. Того, кого она любит. И выносила и родила этого ребёнка она. А вовсе не какая-то закадровая жена по прозвищу Серая Мышь.

– А жена что, не общается с этой… свиноматкой?

– Нет. Не общается. Она уважает её любовь к своему мужу, её отчаянную смелость. Не деньги же, в самом деле, были нужны этой женщине. А именно он – чужой мужчина. В общем, она рожает. Мужчина присутствует на родах. Она понимает, что не в силах отдать этого, рождённого ею, ребёнка. Чудесную девочку. Красивую крохотную девочку, которую акушерка выложила ей на живот. Чудо, искусственно сотворённое, что находит её грудь. И как-то ей становится пофиг. И на чужого мужа, и на его деньги, и даже на свою любовь.

– И?

– И она отказывается подписывать документы. Приоритетное право суррогатной матери на рождённое ею дитя. Муж, не в силах совладать с безумной любовью к ребёнку, уходит от жены к той, которая из любви к нему согласилась стать суррогатной матерью. Жена понимает этот поступок и принимает его решение.

– Ну? Дальше что?!

– Дальше я ещё не решила. Кого-то надо свести с ума. Читатели любят сумасшедших. Можно, к примеру, свести с ума жену. А он пусть с любящей его суррогатной матерью живёт долго и счастливо. Носит жене в комфортабельную клинику для умалишённых печенье, чай, сигареты и фотографии подрастающей девочки, так похожей на жену. Или, например, пусть с ума сойдёт суррогатная мать, так и не смирившаяся с внешним сходством подрастающей девочки и жены любимого. Или пусть даже – так ещё круче! – с ума сойдёт муж, потому что подрастающая девочка похожа вовсе не на мать и не на него, а на суррогатную мать.

– Ну ты, Катя, зверь. Жуткое мочилово. А где же «долго и счастливо»?