Суровые дни - [18]
Пообедали молча и быстро. Когда Варвара убрала со стола и унесла посуду, Сергей снова вернулся к своему плану.
— Скажи, что ты болен, и собери завком завтра здесь, у себя…
— Ох, Сергей, мудруешь ты…
— Это надо, отец!
— Надо… надо… Все надо! А человек-то один…
Сергей подошел к отцу и положил ему на плечо свою исхудавшую, легкую после болезни руку.
В управлении Ростислав Леонидович Таганцев обратил внимание — опять несколько столов пустует. Не было на обычном месте и секретаря Юлия Генриховича Шульца. На вопрос Таганцева, где он, один из служащих ответил: болен. Пройдя в кабинет, Таганцев хотел раздеться, но зазвонил телефон. Таганцев взял трубку.
— Слушаю…
— Доброго утра. Звонил вам домой… Варвара Лаврентьевна сказала, вы уже ушли… — заикаясь, говорил Викентий Львович.
Чем он так взволнован?
— Что стряслось, Викентий Львович?
— Товарищи будут эвакуировать завод…
— Что?
— Есть решение обкома…
— Как же вы, главный инженер, думаете поступить?
— Как? Очень просто… Заболел! Еще вчера… — Викентий Львович хрюкнул. — Советую, Ростислав Леонидович, поступить так же… Желаю здоровья!
Таганцев посмотрел на чертежи. Если вывезут оборудование, опытную модель не сделаешь — и все, над чем он трудился, останется на бумаге. Будет спокойненько лежать. А в это время за границей сделают что-либо подобное. Там ведь тоже не дураки. Умеют шевелить мозгами. И теперь, когда можно утереть им нос, неожиданный сюрприз.
Вывезут оборудование!
Так вот почему пустуют столы в конторе. Болезнь Викентия Львовича оказалась весьма заразительной. Последовать их примеру? Подобно страусу спрятать голову под крыло?
Нет! Надо придумать что-то иное. Сейчас же позвонить к Викентию Львовичу.
Надо бороться.
Телефонистка долго не отвечала. Ростислав Леонидович нетерпеливо стучал по рычажку и дул в трубку. Наконец его соединили с квартирой главного инженера, но там к телефону не подошли.
— Болен! А что же делать мне?
Служебная карьера Таганцева сложилась бы куда успешнее, если бы не характер, портивший его взаимоотношения с начальством. Он не улыбался любезно, если человек не нравился; не говорил приятное, замалчивая плохое; не соглашался с сильными мира сего, когда они пороли заведомую чушь.
После того как Таганцев отказался переехать в Петербург в одно из ведомственных учреждений, а остался на заводе, за ним утвердилась репутация оригинала. Но нельзя было не считаться с авторитетом Ростислава Леонидовича как талантливого и крупного инженера, и ему снисходительно прощали «тяжелый нрав», но пользовались любым поводом, чтобы отомстить за его непреклонность.
Верный своему характеру, Ростислав Леонидович и тут решил не прибегать к дипломатии.
Викентий Львович струсил, сгущает краски. Это, верно, пока еще слухи. Много их каждый день, один другого нелепее, разносят по городу. Одна мадам Соловова чего стоит! Может, никто и не собирается вывозить оборудование.
Таганцев пошел в канцелярию. Там ответили, что приказ об эвакуации пока не получен.
— Почему пока? — недовольно спросил Таганцев.
— Говорят, из Москвы уже звонили… по этому поводу.
Ростислав Леонидович вернулся в кабинет. Он все еще был в шубе. Но только хотел ее снять, внезапная мысль заставила его остановиться. Как же раньше не подумал? Сложнее отменить уже подписанное распоряжение; а раз его нет, то еще есть возможность доказать красным властям, что такой приказ не нужен. Даже вреден. Скорей в город! Должны, черт побери, посчитаться с мнением инженера Таганцева. Кто лучше знает завод? Он или они?
Служащие удивленно посмотрели на Таганцева, когда, не закрыв за собой дверь кабинета, в распахнутой шубе, он стремительно прошел через контору, не сказав, как обычно, куда пошел и когда вернется.
Всю дорогу от завода до пылаевского дома члены завкома спорили между собой. Одни поддерживали конторщика Сенцова, другие были на стороне Никиты Черноусова, третьи пытались найти золотую середину.
Явилось столько народу, что Варваре пришлось, пока все раздевались, принести сверху стулья.
— Завод взбудоражен приказом. Сама жизнь ставит перед нами вопрос. Правильный ли он? Не допущена ли ошибочка? Что-то неладно получается, товарищи… Машины вывезем, а рабочим что делать? Без работы останутся? — горячась, говорил Сенцов. Оратор он был прирожденный.
Но Ляхин давно раскусил Сенцова. Как-то, выступив на митинге, он сказал: «Язык у Сенцова, как ботало, блям-блям… Говорит — уши развесишь, слушаешь. А после хочешь сердцевинку припомнить, не можешь. Ничего от нарядных слов не осталось. Шелуха!»
— Подумайте, что получается, — продолжал взволнованно Сенцов. — На заводе эсеры зашевелились. Собирают рабочих. Заводят темные разговоры: мол, большевики машины вывезут, а вы тут с голоду пухнуть будете.
Все повскакали с мест, зашумели, заспорили.
— Без поддержки мировой революции нам не продержаться! — покрывая шум, закончил Сенцов.
— Тише, товарищи! — зычно крикнул Черноусов. — Пусть скажет Прохор. Он теперь директор. Его наша власть назначила… Как он скажет, так и сделаем!
Стало тихо. Прохор обратился к Сенцову:
— Насчет мировой революции ты, Сенцов, говорил и когда против Брестского мира бушевал.
В книге – впервые переиздаваемый после 1927 года роман малоизвестных советских авторов. Их герой Роман Владычин в наполеоновской Франции пытается преобразовать историю в соответствии со своими представлениями и идеалами.Название надо писать полностью заглавными буквами, чтобы соблюсти тройственную авторскую волю и не истолковать однозначно ту двусмыслицу, которая в нем заложена. Ведь «Бесцеремонный роман» – это была бы характеристика произведения, а «бесцеремонный Роман» – характеристика героя. Авторы хотят, чтобы оба смысла мерцали читателю то враздробь, то вместе, наш долг – уважать их желание.
Революционно-фантастическая повесть.Иллюстрации А. Литвиненко.Ленинград, Госиздат РСФСР, 1924 г.В том же, 1924 году, повесть печаталась под названием «Сорванец Джо» в ленинградско-московском издательстве «Книга». Текст в этом издании незначительно отличается от текста в книге «Универсальные лучи».
«Вулкан в кармане» Б. Липатова и И. Келлера — классическое произведение литературы «красного Пинкертона». Советский полпред-шпион Фокин, его подруга-белоэмигрантка, сыщики Штрук и Шерлок Пинкертон, иностранные банкиры и опереточные африканские дикари заняты поисками небывалой взрывчатки, попутно предоставляя авторам возможность вдоволь развлечься.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.