Суровая путина - [125]
«Вот придут завтра немцы и опять за этим столом будет сидеть атаман, — с горечью думал Анисим. — Будут искать большевиков и чинить расправу за раздел земли, за реквизицию прасольского добра, за то, что люди хотели свободной жизни. Вот Панфил Шкоркин… Куда ему отступать с одной ногой? Неужели и над ним измываться будут?»
Анисим вспомнил о матери, Липе, Варюшке и маленьком Егорке. Ему стало страшно. Увезти их, спасти, переправить на дубе на ту сторону моря, но куда?
Нет, невозможно уйти из хутора! Нужно оставаться до последней минуты.
Анисим быстрее зашагал по комнате. Теперь он упрекал себя в трусости. Значит, он никуда не уйдет от семьи, ему дорого только свое, родное, а до товарищей нет никакого дела? И разве большевики только здесь, в хуторе? Они по всей России и, чтобы защищать революцию, не может быть своей и чужой стороны. И зачем тащить за собой семью? Что станется с ней? Ведь не у него одного мать, жена, ребенок. В хуторе остается больше половины людей, видевших от советской власти только добро…
Анисим остановился посреди комнаты, тряхнул чубом. Решено! Надо отступать! Да и как знать, может, завтра белогвардейцы и немцы будут отброшены, и партизаны снова вернутся к родным хатам.
День пришел погожий, солнечный. С моря веял теплый ветерок. Над изумрудно-зеленым займищем дрожало марево. Легкая, как дрема, тишина пронизывала воздух. Глухой удар на секунду потрясал ее, напоминал о близких боях. Потом орудийный гул затихал, и опять безмятежной казалась распростертая над хутором небесная синева.
Сверкающее взморье было пустынным, и это нарушало впечатление мирной, трудовой жизни. Не белели паруса, не начала в тишине зорь команда ватажных заводчиков, не скрипели в уключинах весла. Напуганные близостью фронта, отсиживались рыбаки по хатам.
После полудня первый немецкий разъезд появился недалеко от хутора. Со станции отошел последний эшелон красных войск. Отступая, подрывной отряд взрывал водоливные краны и мосты. Частые взрывы дрожали над хутором. Жалобно дребезжали и лопались оконные стекла в хатах. Полупудовый осколок рельсы со свистом врезался в камышовую крышу карнауховского сарая, оставив зияющую дыру, вошел на пол-аршина в землю.
Дрожали стекла в окнах прасольского дома. В спальне, вздрагивая, мерцала лампада. При каждом взрыве огонек ее ровно подмигивал. Осип Васильевич нервно вышагивал по своим покоям, поглаживал лысину.
Иногда он осторожно высовывался на веранду, быстро обегал взглядом пустынную улицу.
Беспокойно, как зверь, захваченный облавой, вел себя Емелька Шарапов. С утра он велел замкнуть на стальные запоры свой новенький, с резными карнизами и оцинкованной крышей дом, строго-настрого наказал домашним не показываться на улице. А сам, нахлобучив на глаза дырявую шапчонку, влез на чердак и из слухового окошка осторожно смотрел то на ясное, охваченное солнечным сверканием взморье, то на синеющую за хутором степь.
С неменьшим нетерпением, чем Полякин, ждал он — вот-вот появятся из-за гребня балки белогвардейские части. Только немцы нагоняли на него робость, приводили в недоумение. Как встречать их? Все-таки, недавние враги, — попробуй-ка, сговорись с ними. Ведь они, пожалуй, и русского языка не знают толком.
Один Андрей Семенцов спокойно, с видимым равнодушием относился к событиям. Видел — не на шутку взыграло людское море, и надо было приноравливаться к его бурной и грозной зыби.
В последний раз собрались в помещении хуторского совета партизаны. В комнате было так густо накурено, что дым не успевал вытекать через открытое окно на улицу.
В окно изредка врывался теплый, насыщенный ароматом вишневого цветения ветерок. Сладостно-манящим и грустным был этот запах, напоминал он о весне, о молодости и мире.
Анисим сидел за столом, рассеянно поглядывая в окно. Лицо его было бледным, на впалых щеках темнела жесткая щетина. Вот он встал, пошел к выходу. Угрюмо оглядел помещение ревкома, плакаты, лозунги на стенах, усталым голосом проговорил:
— Посымаем все это, Шкорка, заберем с собой. А то гады еще надругаться станут. Портрет товарища Ленина сыми, флаг.
Панфил бережно снял лозунги, портрет, тщательно свернув все это. Странно было видеть его с костылем подмышкой, с кавалерийской винтовкой за плечами и гранатой у пояса.
«Вояка», — с горечью подумал Анисим.
Ему давно хотелось сказать Панфилу, чтобы тот остался хуторе, но боязнь обидеть товарища и мысль, что немцы могут, невзирая на его хромоту, жестоко расправиться с ним, удерживала.
— Ну, ребята… пошли! — сказал Анисим.
Василий Байдин помог Панфилу снять вылинявший кумачовый флаг, висевший у входа. Анисим с грустью следил, как подламывается древко и вяло никнет развеваемое ветром полотнище флага.
С флагом впереди партизаны пошли к промыслам. Они шагали по улицам, и взгляды, то враждебные, то сочувственные провожали их. Так опустел хуторской совет, в течение семидесяти дней бывший опорой и защитой всех обездоленных людей.
В помещении совета и в сходской остались разбросанные на полу винтовочные гильзы, клочки измятых газет. На стене висел серый бумажный лист с криво выведенными буквами:
К ЧИТАТЕЛЯММенее следуя приятной традиции делиться воспоминаниями о детстве и юности, писал я этот очерк. Волновало желание рассказать не столько о себе, сколько о былом одного из глухих уголков приазовской степи, о ее навсегда канувших в прошлое суровом быте и нравах, о жестокости и дикости одной части ее обитателей и бесправии и забитости другой.Многое в этом очерке предстает преломленным через детское сознание, но главный герой воспоминаний все же не я, а отец, один из многих рабов былой степи. Это они, безвестные умельцы и мастера, умножали своими мозолистыми, умными руками ее щедрые дары и мало пользовались ими.Небесполезно будет современникам — хозяевам и строителям новой жизни — узнать, чем была более полувека назад наша степь, какие люди жили в ней и прошли по ее дорогам, какие мечты о счастье лелеяли…Буду доволен, если после прочтения невыдуманных степных былей еще величественнее предстанет настоящее — новые люди и дела их, свершаемые на тех полях, где когда-то зрели печаль и гнев угнетенных.Автор.
Роман является итогом многолетних раздумий писателя о судьбах молодого поколения, его жизненных исканиях, о проблемах семейного и трудового воспитания, о нравственности и гражданском долге.В центре романа — четверо друзей, молодых инженеров-строителей, стоящих на пороге самостоятельной жизни после окончания института. Автор показывает, что подлинная зрелость приходит не с получением диплома, а в непосредственном познании жизни, в практике трудовых будней.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В повести Г. Ф. Шолохов-Синявский описывает те дни, когда на Дону вспыхнули зарницы революции. Февраль 1917 г. Задавленные нуждой, бесправные батраки, обнищавшие казаки имеете с рабочим классом поднимаются на борьбу за правду, за новую светлую жизнь. Автор показывает нарастание революционного порыва среди рабочих, железнодорожников, всю сложность борьбы в хуторах и станицах, расслоение казачества, сословную рознь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть Георгия Шолохова-Синявского «Казачья бурса» представляет собой вторую часть автобиографической трилогии.
В сборник включены рассказы сибирских писателей В. Астафьева, В. Афонина, В. Мазаева. В. Распутина, В. Сукачева, Л. Треера, В. Хайрюзова, А. Якубовского, а также молодых авторов о людях, живущих и работающих в Сибири, о ее природе. Различны профессии и общественное положение героев этих рассказов, их нравственно-этические установки, но все они привносят свои черточки в коллективный портрет нашего современника, человека деятельного, социально активного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Во второй том вошли рассказы и повести о скромных и мужественных людях, неразрывно связавших свою жизнь с морем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В третий том вошли произведения, написанные в 1927–1936 гг.: «Живая вода», «Старый полоз», «Верховод», «Гриф и Граф», «Мелкий собственник», «Сливы, вишни, черешни» и др.Художник П. Пинкисевич.http://ruslit.traumlibrary.net.
Поэт Константин Ваншенкин хорошо знаком читателю. Как прозаик Ваншенкин еще мало известен. «Большие пожары» — его первое крупное прозаическое произведение. В этой книге, как всегда, автор пишет о том, что ему близко и дорого, о тех, с кем он шагал в солдатской шинели по поенным дорогам. Герои книги — бывшие парашютисты-десантники, работающие в тайге на тушении лесных пожаров. И хотя люди эти очень разные и у каждого из них своя судьба, свои воспоминания, свои мечты, свой духовный мир, их объединяет чувство ответственности перед будущим, чувство гражданского и товарищеского долга.