Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры - [62]

– Может, вы представите нам ваших друзей?

– Падильо и Маккоркл, – фамилию резидента Прайс опустил.

Глаза за очками в роговой оправе при упоминании фамилии Падильо широко раскрылись.

– Пожалуйста, присядьте.

В гостиной, куда он нас привел, хватало кресел и кушеток. В камине пылал яркий огонь. Падильо и я выбрали кресла, Прайс и его работодатель устроились на диване.

– Майкл Падильо, – повторил мужчина в свитере.

– Я числюсь в вашем черном списке. И хочу, чтобы вы вычеркнули меня оттуда.

– Понятно, – мужчина достал из нагрудного кармана трубку. Пожалуй, он мог обойтись и без нее. Вполне хватало уютного дома, потрепанного свитера и горящего камина. Завершающий штрих, вроде трубки, не требовался. Мы подождали, пока он набьет трубку и раскурит ее.

– Говорите, в моем списке.

– Мне сказал об этом Стэн Бурмсер. Вы знаете Стэна?

– Гм-м.

– Стэн сказал, что вы поручили это Прайсу, и я знаю, что так оно и есть, потому что Прайс стрелял в меня, но промахнулся. Не так ли, Прайс?

Прайс смотрел в ковер и молчал.

– Откуда об этом известно Бурмсеру?

– Он завербовал одного из ваших агентов. Какого, не знаю.

– Интересно.

– Я предлагаю вам сделку. Вы вычеркиваете меня из списка, а я даю вам письмо, – Падильо достал кремовый конверт и протянул его мне. – Я хочу, чтобы Маккоркл зачитал его вам.

Я прочитал письмо. Подписанное Ван Зандтом и заверенное Боггзом и Даррафом. Скрепленное красной сургучной печатью. В нем указывалось, что некие личности наняты для «организации моего убийства», цель которого – «создать благоприятный климат для понимания проблем, стоящих перед моей страной». В письме было еще много чего, но именно эти две фразы являлись ключевыми. Я протянул письмо мужчине в свитере.

Он перечел его сам, и интеллигентные, профессорские манеры исчезли бесследно. Перед нами сидел разведчик.

– Письмо подлинное?

– Подлинное, – кивнул Падильо.

– Когда на него покушались?

Падильо взглянул на часы.

– Полчаса тому назад или около этого.

Падильо рассказал обо всем, что произошло.

– В газетах, однако, будет написано иначе, – добавил он. – Заговор закончился провалом благодаря героическим усилиям британской Секретной службы, или отдела Ми-шесть, или какого-то другого заведения, выбор остается за вами, и Мустафы Али, члена организации «Черные мусульмане».

– Перестаньте, Падильо, – вмешался Прайс.

– Остального пресса знать не должна, – уперся Падильо.

Мужчина в свитере положил кремовый конверт на кофейный столик и посмотрел на Падильо.

– Хорошо. Пусть будет по-вашему.

– Что теперь?

– Нашему послу в ООН хватит времени на подготовку обличительной речи. Когда старик должен выступить в Нью-Йорке?

– Завтра, – ответил Прайс.

– Он поедет?

– Он знает, что письмо в чьих-то руках.

– Но у кого именно, ему не известно?

– Нет.

Мужчина в свитере снял очки, потер стекла о рукав.

– Надо еще многое сделать, – он встал. Поднялись и мы. – Я думаю, вам лучше остаться, Прайс.

Он проводил нас до дверей.

– Вы более не работаете на Бурмсера, мистер Падильо?

– Нет.

– А вы не хотели бы поработать в другой «конторе»?

– Нет. Я удалился от дел.

– Если вы передумаете, пожалуйста, дайте мне знать. Возможно, мы платим поменьше, но...

– Буду помнить о вашем предложении.

– Пожалуйста.

Мужчина в свитере не закрывал дверь, пока мы не сели в машину.

– Мне пора на встречу с женой, – сказал я Падильо.

Он посмотрел на меня и широко улыбнулся.

– Думаешь, она не опоздает?

В следующий раз я увидел Падильо три дня спустя. Он беседовал в баре с конгрессменом. Перед последним громоздилась стопка купюр.

– Теперь я расплачиваюсь исключительно наличными. Кредитные карточки таят в себе опасность инфляции.

– Они грозят развалить экономику, – Падильо увидел меня, извинился и поспешил навстречу.

– Фредль пообедает с нами.

– Отлично. Как она себя чувствует?

– Полный порядок.

– Все еще злится?

– Ничего, перегорит.

– Для журналиста такая ситуация – сущая мука.

Неудачная попытка покушения на Ван Зандта стала сенсацией. Посол Великобритании в ООН произнес пламенную речь, потрясая письмом, извлеченным из кремового конверта. Ван Зандт улетел домой, и его кабинет ушел в отставку. Противников экономических санкций заметно поуменьшилось. Пресса всерьез заинтересовалась Машем, и его сотрудничество с Бюро по борьбе с распространением наркотиков перестало быть тайной. Еще через несколько дней он ушел оттуда, чтобы, как написали газеты, "посвятить все свое время проблемам «Черных мусульман». Британская Секретная служба удостоилась скромных похвал, и в некоторых передовицах задавался вопрос, а чем, собственно, в это время занималось ФБР. Но к концу третьего дня история эта не разгоралась все более, но медленно угасала.

Падильо и я вернулись к стойке, но расположились подальше от конгрессмена. К нам тут же подошел Карл.

– Конгрессмен, я вижу, нас не забывает, – заметил я.

– Он намеревается выставить свою кандидатуру на следующих выборах, – Карл покачал головой. – Я его отговариваю.

Мы с Падильо остановились на «мартини» с водкой. Карл быстро смешал коктейли, поставил перед нами полные бокалы и отошел, чтобы обслужить другого клиента.

Падильо водил бокалом по стойке.

– Они объявились вновь. Не Бурмсер. Новая пара. Во всяком случае, я их видел впервые.