Супермаркет - [41]

Кодзима чувствовал, что не может долее спорить с Камэямой, хотя неоспоримого подтверждения его версии тоже не было. Однако, как ни трудно было в это поверить, всё же приходилось признать, что злой умысел налицо.

— Господин Камэяма, — спросил он, — но как же всё-таки конкретно осуществляется это мошенничество?

— Есть множество способов, и затруднительно сказать, с каким мы здесь имеем дело. Можно сговариваться с поставщиками. Например, когда те приезжают забирать остатки и отбросы, то заодно с собой увозят наиболее высокосортные и дорогие куски. Конечно, если в фирме система надзора достаточно строга, это провернуть нелегко. Но тут требуются такие специальные познания в разделке туш, что лазейка для надувательства всегда остаётся. Наряду с изощрёнными способами есть, конечно, и более простые, причём их распознать труднее. Например, если заведующий собственноручно тащит лучшие куски из магазина.

— Так ведь они же тяжёлые. Небось так-то, в руках, много не утащишь.

— Ничего подобного! Стоимость наиболее ценных частей туши такова, что по цене за единицу чистого веса они относятся к числу самых дорогих товаров. Некоторые куски вырезки могут стоить по пять тысяч иен за кило и больше. Так что если прихватывать с собой дорожную сумку пообъемистей, можно каждый день запросто выносить товар на десятки тысяч иен. Хотя, конечно, такие хищения легко пресечь, если сумки всех работников перед уходом подвергать досмотру.

— Мы этого не делаем.

Кодзима имел в виду личный досмотр работников. При этом он кое-что вспомнил. В своё время, когда он ещё был на стажировке в Центральном, он обратил внимание на то, что сумки персонала на выходе не проверяются. Естественно, считая это непорядком, он обратился с вопросом к управляющему Итимуре.

— Да товары-то все дешёвые, не о чем беспокоиться. К тому же на местах всегда завязываются тесные личные отношения между людьми. Если только заведётся какой-нибудь несун, его, само собой, сразу же раскусят, — рассмеялся тот в ответ. — И не доверять своим же работникам уж больно обидно!

— Так-то оно так… — хотел было возразить Кодзима, имея в виду, что проверять на выходе сумки в принципе не означает недоверия к персоналу, но продолжать не стал и умолк. Тогда он просто должен был поверить на слово Итимуре, что в супермаркете так положено.

«Неужели у Итимуры рыльце в пушку? Неужели он сам и есть главный вдохновитель?» — мелькнула неожиданная страшная догадка. Ведь именно Итимура, по словам заведующего отделом Сасимы, давал указания пускать в торговлю все возможные категории отечественной говядины. Вот и идут хищения самого дорогостоящего мяса. Естественно, Итимура не желает устанавливать никакого контроля, чтобы не создавать препятствий несунам.

Страшная догадка в сознании Кодзимы приобретала всё более отчётливые формы, охватывая всё более обширную сферу и обрастая новыми домыслами. Если только Итимура является главным вдохновителем этих хищений, вероятно, дело не ограничивается мясным отделом Центрального — надо полагать, нечто подобное творится и на других объектах компании «Исиэй-стор».

Не может быть!

Усилием воли Кодзима попытался отбросить злополучную догадку, забыть о ней.

— Что с вами, господин Кодзима? — обеспокоенно заглянул ему в глаза Камэяма.

Кодзима попробовал изобразить улыбку, но у него ничего не вышло.

— Ну что ж, господин Камэяма, — сказал он, — может быть, пойдём посмотрим отдел одежды? Может, хоть тут мы вас чем-нибудь порадуем — всё-таки предмет нашей гордости, приносит большие доходы…

Но уже проговаривая эти слова, Кодзима не мог унять гнетущего душу тяжкого предчувствия. Если за всеми злоупотреблениями стоит Итимура, вполне возможно, что в отделе одежды вскроются проблемы ещё серьёзнее.

5

Камэяму, видимо, тоже с самого начала одолевали сомнения. Осматривая торговые залы и хранилища на втором и третьем этажах, он не проронил ни слова. Только ходил и смотрел вокруг с суровым выражением на лице, покачивая время от времени массивной головой Дарумы, словно посаженной на штифт меж крутых плеч[23].

Завидев их обоих, продавцы только молча кланялись и норовили поскорее уйти.

— Господин Кодзима, хотелось бы взглянуть, что там внутри, — наконец разомкнул уста Камэяма, когда они подошли к хранилищу на втором этаже.

Помещение, именуемое хранилищем, больше напоминало пространство за кулисами в театре. Кроме полок, на которых была разложена одежда, там стояли столы, за которыми выписывались всевозможные накладные и квитанции, а вокруг в беспорядке громоздились демонстрационные стенды и стойки, манекены, пустые коробки.

Камэяма пожелал посмотреть содержимое коробок, в большом количестве стоявших на железных стеллажах.

— Пожалуйста, — сказал Кодзима.

Некоторые коробки оказались вскрыты. Они были набиты женской одеждой: блузки, юбки, кофты, платья.

Камэяма молча вынимал отдельные вещи, расправлял, смотрел со всех сторон, аккуратно складывал и клал обратно.

После долгого молчания он наконец сказал:

— Боюсь, господин Кодзима, что у вас тут и впрямь серьёзные проблемы.

Голос при этом у Камэямы был тихий, мрачный и хрипловатый.