Суперфрау из ГРУ - [72]

На средства, предоставленные Центром, в нейтральной Швейцарии Радо основал частное агентство «Геопресс», которое издавало, в основном, географические карты. Надвигалась война, и на продукцию этого рода был повышенный спрос. Его бюро в Женеве было отличной «крышей» для нелегальной деятельности. Радо «пользовался уважением в Женевском обществе и имел хорошую репутацию. Позднее, когда он вынужден был бежать из страны, раздались голоса в его защиту от подозрений в шпионаже. Gazette de Lausanne 2 февраля 1949 года писала: «Множество людей протестовало против оскорблений, наносимых {подозрениями в шпионаже} известному географу, чье присутствие в Швейцарии — честь для страны».[22]

Группой Радо руководили из Парижа. «Я встречался там с работниками разведуправления, — вспоминает он. — Им передавал информацию о военных приготовлениях Германии и Италии, а также карты, выполненные по специальному заданию. Карты размещений в фашистских странах военной промышленности мною были сделаны на основе экономической, географической литературы, газет и журналов, выпускаемых в Германии и Италии. Эти материалы отправлялись затем в Москву. В некоторых случаях донесение в Париж посылал почтой. Подписывался я, конечно, не своим именем. У меня было два псевдонима: Дора и Альберт».[23]

3 сентября 1939 года, в ответ на агрессию против Польши, Англия и Франция объявили Германии войну. Нейтральная Швейцария тут же закрыла границы, и группа потеряла связь с Центром. У них был припасенный на крайний случай передатчик, но не было радиста, шифра, программы связи. Месяц шел за месяцем, а положение не менялось. И вот, наконец, в декабре 1939 года, ожиданию пришел конец. В почтовом ящике он нашел долгожданное письмо, извещавшее, что с нему скоро придет представитель Центра.

«Спустя несколько дней ко мне пришла незнакомая женщина, высокая и стройная, в облегающем шерстяном платье. Ей можно было дать лет тридцать пять. Движения мягкие, чуть замедленные. Приятное лицо немного портил длинноватый нос. В кабинете мы обменялись паролем.

«Мой псевдоним Соня, — с улыбкой сказала гостья. — Я получила указание Центра связаться с вами. Директора интересует, каково положение вашего агентства, есть ли деньги. Каковы возможности работы и какая нужна помощь в установке радиопередатчика? Как скоро можете установить радиосвязь? Просили также узнать, сможете ли вы наладить живую связь с Центром через Италию…» У меня невольно вырвался вздох облегчения, наконец-то!»[24]

У Урсулы, как мы уже говорили, возникло несколько другое впечатление от собеседника. Она вспоминает: «Товарищ, когда я посетила его, держался сдержанно. Он явно был не в восторге от того, что кто-то заявился к нему на квартиру, многое знает, о многом расспрашивает. В разговоре наступила пауза. Мы молча рассматривали друг друга. Я колебалась. Центр, правда, просил меня помочь этому человеку, но о моем передатчике речи не было. Кроме того, Альберт еще не дал ответа ни на один вопрос. Только когда я сказала ему, что все можно устроить очень быстро, он начал обрисовывать свое положение. Путь черед Италию закрыт, но связь с Центром нужна ему как можно скорее. С начала войны он лишен контактов, и важные донесения лежат без толку. Наверняка у Центра были основания прервать связь, но для него это катастрофа. Его передатчик вышел из строя, а радиста нет. Теперь и я ответила ему без обиняков: возможности для связи есть, я предложу Центру предоставить их в его распоряжение, пока мы не найдем каких-то новых путей.[25]»

Придя к Радо во второй раз, Урсула познакомилась с его женой, немецкой коммунисткой Хелен, или, сокращенно, Леной, темпераментной, остроумной и общительной женщиной. Глядя на нее, трудно было представить, что она родом из рабочей семьи и всего в жизни добилась сама. У них были дети, два сына — десяти и четырнадцати лет. Как и Урсула, эта разведчица держала детей при себе, с ними жила и мать Лены. Женщины сошлись мгновенно. Уже при следующей встрече они смеялись и болтали о пустяках, вызывая этим неодобрение серьезного Шандора. Впрочем, это их не смущало, наоборот — чтобы подразнить «сухаря-ученого», они вели себя еще более несерьезно.

Как стало известно позднее, в то время во Франции была дезорганизована группа, через которую Радо переправлял в Москву микрофильмы с информацией. Канал связи был нарушен, как в связи с этими неурядицами, так и ввиду закрытия границ, и Урсула, по распоряжению Центра, начала работать на Альберта, что изрядно прибавило ей забот. Радо не шифровал свои донесения, а передавал открытым текстом. Урсуле приходилось шифровать их, потом, по ночам, передавать в эфир, затем расшифровывать ответы, да еще ездить для свиданий с ним в Женеву, куда приходилось добираться около трех часов. Для доставки текстов Лен приспособил карманный фонарик. Он вытащил содержимое одной из батареек и налил на донышко свинца, чтобы вес остался прежним — получился прекрасный контейнер. В фонарь поставили лампочку меньшей мощности, так что им вполне можно было пользоваться по назначению. Он ни у кого не вызывал подозрений: Урсула жила в деревне, и дорога к их дому не была освещена. А вскоре фонарями стали пользоваться все швейцарцы — по требованию фашистской Германии в стране ввели затемнение, чтобы огни городов не помогали ориентироваться английским бомбардировщикам. Швейцарские власти безоговорочно подчинились. Кроме того, страна изготовляла для Германии оружие и пропускала транзитом в Италию военные грузы, так что ее нейтралитет был весьма относительным. Впрочем, за то, что Швейцария не разделила участи Голландии, Бельгии и других малых и беспомощных европейских стран, можно было потребовать и более высокую цену.