Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала - [207]

«Какие же огромные жизненные силы вложила природа в этого талантливого человека! — подумал замначальника ПГУ. — Даже сознавая близость смерти, он так страстно стремится что-то еще сделать».

— Но когда-то же надо и отдохнуть… пожить и для себя, — заметил генерал.

— Для себя мы будем жить на том свете, — с какой-то обреченностью в голосе парировал Григулевич. — Жизнь наша будет продолжаться и там. Да-да, она будет продолжаться до тех пор, пока о нас думают живые на земле и помнят нас. Жизнь будет продолжаться в сделанных человеком конкретных делах и открытиях, в написанных им книгах и монографиях… В тех мыслях и идеях, которые он оставляет после себя на Земле. И вот тут я, как на исповеди, должен вам признаться, только не обвиняйте меня в нескромности, я сумел сполна реализовать себя и в науке, и в разведке. В разведке мог бы сделать гораздо больше, но мне, к сожалению, не позволили. Может быть, вы, товарищ генерал, скажете, почему так произошло тогда, двадцать три года назад?

Заместитель начальника ПГУ КГБ СССР, не колеблясь, ответил:

— Я в те годы не работал в разведке и потому ничего не могу вам сказать. Я знаю лишь, что вы были блистательным разведчиком и что имя ваше занесено в Книгу Славы.

— Ну и на этом спасибо, — отозвался Григулевич и, уставившись задумчивым взглядом на чашечку с остывшим чаем, добавил: — Все упущенное и потерянное в жизни можно вернуть… И репутацию можно вернуть… и даже телесную силу. Но умение сохранить полезного для разведки человека — это величайшее из всех искусств. Запомните это, товарищ генерал!

Сказав это, он, словно забыв о гостях, повернулся лицом к окну и надолго задумался. Яркие солнечные лучики, пробивавшиеся через тюлевую занавеску, ласково прыгали по его лбу. Генералу стало не по себе, он сделал знак полковнику Кедесу и, прощаясь с Григулевичем, сказал:

— Мы желаем вам, Иосиф Ромуальдович, скорейшего и полного выздоровления. Надеюсь, что мы еще увидимся.

Григулевич печально улыбнулся в свои креоловские усики и, поднимаясь из-за стола, сдавленным голосом заговорил:

— Я тоже надеюсь, что в следующий раз вы сообщите мне, почему я был уволен из разведки. Этот вопрос волнует меня до сих пор. Надеюсь, что вы расскажете мне и что-нибудь новенькое о том, что происходит сейчас в нашей стране. Я имею в виду то новенькое, о чем невозможно прочесть в газетах. У меня, товарищи, такое ощущение, что Советский Союз идет к непоправимой катастрофе. Признаюсь вам, когда я работал в странах Латинской Америки и в Италии, то не о таком социализме я мечтал. В этом, наверное, и заключается главная трагедия моей жизни. Но умирать я буду с легкостью, потому что я всегда знал, во имя чего жил и боролся. Все, что я делал в своей жизни для Советского Союза, я делал сознательно и только в силу своих твердых убеждений… До встречи, дорогие мои коллеги…

Однако следующая их совместная встреча не состоялась: болезнь Иосифа Ромуальдовича начала быстро прогрессировать, и его отвезли в больницу. По диагнозу врачей, ему оставалось жить недолго. Когда об этом узнали его коллеги по работе в разведке, полковник Виктор Кедес по поручению руководства Комитета госбезопасности попросил Григулевича обратиться в письменном виде к молодым чекистам со своими мыслями о патриотическом долге советского разведчика и его моральном облике. Иосиф Ромуальдович задумался: «А что я должен им сказать?.. Банальные слова о том, что они должны быть верными сынами Родины, мужественными ее защитниками, непримиримыми к ее врагам? Да кто же этого не знает?!. Они, конечно же, многое знают о разведчиках из прочитанных книг и рассказов своих родителей… Но это не значит, что мне нечего сказать и что-то пожелать молодым чекистам… Прежде всего я должен, наверно, рассказать им о своей нелегальной работе за рубежом, довольно-таки сложной и трудной, но зато всегда интересной и содержательной. Что о ней я всегда вспоминаю с большим удовлетворением, потому что в годы службы в разведке я глубже познал себя и людей и смог тем самым больше всего принести пользы Родине. Наконец, я хотел бы их спросить о том, как они смотрят на окружающий их мир, как они понимают свое место в нем. Каким они видят свое будущее?.. Возможно, будет в их ответах и такое, что огорчит меня, но не исключено, что придется поспорить с ними, и в чем-то я сумею переубедить их… Так что же все-таки мне сказать им?.. Наверно, я должен пожелать, чтобы они были чуточку умнее и удачливее нас… А почему чуточку?.. Пожалуй, я пожелаю им, чтобы их свершения и достижения затмили бы результаты, достигнутые моим поколением. И я уверен, что так оно и будет в действительности…»

Складывавшиеся в его голове фразы невольно выливались на лист бумаги, озаглавленный такими словами:

«ЗАВЕЩАНИЕ ТЕМ, КТО БУДЕТ ЖИТЬ И РАБОТАТЬ В РАЗВЕДКЕ В ТРЕТЬЕМ ТЫСЯЧЕЛЕТИИ».

Далее в нем говорилось:

«…До третьего тысячелетия осталось не так уж и много лет, — всего каких-то двенадцать. Надеюсь, что за это время человечество продвинется еще немного вперед, но вряд ли настолько, чтобы исчезла надобность в разведывательной деятельности. В XXI веке труд разведчика станет намного сложнее. И я бы сказал — даже опаснее. Поэтому при любых обстоятельствах сохраняйте твердость и страстность духа, холодный ум и большую любовь к своему Отечеству, веру в свои силы и верность нашему разведывательному делу. И помните всегда, что разведка — это борьба с тайным противником, которая должна войти в плоть и кровь каждого из вас и подчинить все ваши чувства высшей цели. И еще: никогда не забывайте, что разведка «в поле» — это непрерывная деятельность, это тайная война умов, когда необходимо мгновенно принимать правильные решения, не дрогнув при этом ни одним мускулом и не моргнув глазом. Поэтому будьте всегда бдительны и умейте отличать ложь и дезинформацию от истины.