Suora Scolastica - [9]

На следующий день, после завтрака, он велел своей дочери Розалинде сесть вместе с ним в карету и, не сказав ей ни слова, отвез ее в благородный монастырь Сан-Петито. У этого монастыря, тогда очень модного, великолепный фасад, который виден слева, в самой возвышенной части Толедской улицы, около величественного палаццо Студи. Прогуливаясь по плоскогорью Вомеро, над Аренеллой, долго идешь вдоль стен, которые тянутся на огромное расстояние. Эти стены должны скрывать от непосвященных взоров сады Сан-Петито.

Князь открыл рот только затем, чтобы представить дочь своей сестре, строгой донне ***. Он сказал юной Розалинде, как бы осведомляя ее из любезности, за которую ей следовало быть признательной, что она выйдет из монастыря Сан-Петито только один раз в жизни, накануне того дня, когда примет монашеский обет.

Розалинда нисколько не удивилась тому, что с нею произошло; она хорошо знала, что ей нечего надеяться выйти замуж, если только не случится какое-нибудь чудо, но и в эту минуту ее ужаснула бы мысль стать женой герцога Варгаса дель Пардо. К тому же она несколько лет была воспитанницей монастыря Сан-Петито, куда ее теперь привезли обратно, и все воспоминания, какие она о нем сохранила, были веселыми и приятными. Поэтому в первый день она не была очень огорчена своим положением; но уже на следующий поняла, что никогда больше не увидит дона Дженнарино, и, несмотря на всю ее ребячливость, эта мысль глубоко опечалила ее. Всегда жизнерадостная и беспечная, она уже через две недели стала одной из самых непокорных и самых грустных обитательниц монастыря. Раз двадцать в день она вспоминала дона Дженнарино, которого ей не суждено было больше увидеть, а между тем, когда она жила в палаццо своего отца, мысль об этом милом юноше появлялась у нее всего один или два раза в день.

Через три недели после ее приезда в монастырь случилось так, что за вечерней молитвой она без единой ошибки прочла литании богоматери, и надзиравшая за послушницами наставница разрешила ей на следующий день первый раз подняться на бельведер. Так называется огромная галерея на верхней части фасада монастыря Сан-Петито, выходящего на Толедскую улицу. Эту галерею монахини усердно украшают позолотой и росписью.

Розалинда пришла в восторг, увидев снова двойную вереницу прекрасных экипажей, заполнявших в час гулянья верхнюю часть Толедской улицы. Она узнала большинство экипажей и сидевших в них дам. Это зрелище и развлекало и печалило ее.

Но как описать волнение, овладевшее ею, когда она узнала молодого человека, остановившегося под сводом ближайших ворот и оживленно махавшего великолепным букетом цветов? То был дон Дженнарино, который, с тех пор как Розалинду удалили от общества, ежедневно приходил на это место в надежде, что она появится на бельведере благородных монахинь; зная, что она любит цветы, он предусмотрительно запасся самым изысканным букетом, чтобы привлечь ее взоры и обратить на себя ее внимание.

Дон Дженнарино почувствовал живейшую радость, когда увидел, что Розалинда его узнала; вскоре он стал делать ей знаки, на которые она не осмеливалась отвечать; потом она подумала, что, согласно уставу св. Бенедикта, соблюдаемому в монастыре Сан-Петито, может пройти несколько недель, прежде чем ей снова разрешат появиться на бельведере. Она застала там целую толпу монахинь, проявлявших большое оживление; все или почти все делали знаки своим поклонникам; их, казалось, несколько смущало присутствие этой молодой девушки под белым покрывалом, которая могла удивиться их малоблагочестивому поведению и рассказать о нем за пределами монастыря. Надо иметь в виду, что в Неаполе молодые девушки с раннего детства привыкают изъясняться с помощью пальцев, различные положения которых означают буквы. Они беседуют таким способом в гостиных с молодыми людьми, находящимися в двадцати шагах от них, в то время как родители разговаривают вслух.

Дженнарино трепетал при мысли, что Розалинда искренне готовится принять монашеский обет. Он несколько отступил в глубь ворот и говорил ей оттуда языком знаков:

— С тех пор, как я вас больше не вижу, я несчастен. Хорошо ли вам живется в монастыре? Дозволено ли вам часто приходить на бельведер? Любите ли вы по-прежнему цветы?

Розалинда пристально смотрела на него, но не отвечала. Вдруг она скрылась, — то ли ее позвала наставница, то ли ее оскорбили те немногие слова, с которыми обратился к ней дон Дженнарино. Это его очень опечалило.

Он поднялся в красивую рощу, расположенную выше Неаполя и называемую Аренелла. Там тянется стена, окружающая огромный сад монастыря Сан-Петито. Продолжая свою грустную прогулку, Дженнарино добрался до плоскогорья Вомеро, расстилающегося высоко над Неаполем и над морем; пройдя оттуда еще одно лье, он достиг великолепного замка герцога Варгаса дель Пардо. Это была средневековая крепость с темными зубчатыми стенами; замок славился в Неаполе своей мрачностью и причудой герцога держать там в услужении только уроженцев Испании, и притом одного с ним возраста. Герцог говорил, что, когда он находится здесь, он чувствует себя словно в Испании, и для большей иллюзии он приказал срубить все окружающие деревья. Каждый раз, когда королевская служба ему позволяла, он приезжал подышать свежим воздухом в свой замок Сан-Николó.