Сундук с серебром - [178]

Меяч покраснел от гнева.

— Когда? Сам знаешь, когда. После полудня. Я видел тебя с луга.

— У меня убежала Пеструха.

Тут к нему потянулась тяжелая рука Меяча и схватила его за копну кудрявых волос.

— Кабы ты только Пеструху погнал и ничего больше не трогал! Будешь знать в другой раз…

Тинче получил такую затрещину, что зашатался. И если бы не затрещина с другой стороны, он наверняка растянулся бы на полу. Третьей он ждать не стал — выскочил за дверь.

За порогом он заревел во весь голос и долго клялся, что ни дня больше не останется здесь пастухом… Уж они увидят…

14

В этот вечер Нежка не захотела садиться за стол. Она не чувствовала голода. Когда Меячиха велела ей убираться вон, Нежка вышла в сени. Сегодня она не боялась нечистой силы. Это были сущие пустяки по сравнению с тем, что творилось в ее душе. И в конце концов, если домой нельзя, пусть ее сожрет нечисть. Пусть от нее останется только платье. И все увидят, как ее несправедливо обидели. Она не будет сопротивляться.

Но нечисть ее не сожрала. Нежка живая добралась до постели и нащупала одеяло. Она была вся мокрая, одежда прилипла к телу, но она не разделась. И ничем не укрылась. Так и легла прямо на одеяло. Никогда раньше она не чувствовала себя такой одинокой. Все на нее сердятся. И куклы больше нет. Она ее уже никогда не увидит.

Нежка уткнула лицо в ладони и заплакала. Это были искренние, горькие слезы всеми покинутого, несправедливо обиженного ребенка.

Наконец она успокоилась, свернулась калачиком и стала думать. Больше всего ей хотелось убежать от Меячевых. Почему мама не взяла ее с собой, когда Нежка так ее просила? И если она сейчас убежит, как мама примет ее?

В эту минуту что-то затрещало в досках фронтона. Нежка вздрогнула, подняла голову и прислушалась. Кто-то тихонько скребся, словно хотел отодвинуть деревянный засов, просунув снаружи пальцы в большую щель… Там, в стене, была еще одна дверь. К ней иногда приставляли лестницу, по которой носили на чердак клевер.

Нежка села и с таким напряжением стала вглядываться в темноту, что почувствовала боль в глазах. Действительно, дверь слегка приоткрылась, так что можно было уже увидеть слабый отсвет ночного неба. Холодок пробежал у нее по всему телу — до самых пальцев ног.

— Я знаю, это ты, Тинче, — голос ее дрожал от ужаса. — Я знаю.

Кто-то шепотом окликнул ее. Это и вправду был Тинче. Теперь, когда она убедилась в этом, ей уже не было так страшно. Испуг почти прошел. Она даже обрадовалась, больше не чувствуя себя такой одинокой и заброшенной. Чего ему нужно?

— Нежка, ты где?

— Тут, — отозвалась она шепотом.

По его голосу она поняла: он не замышляет ничего плохого. Она не видела его, только слышала, что он направляется к ней. Медленно, осторожно, чтобы не скрипнули доски.

Наконец он ощупью добрался до кровати.

— Я принес тебе куклу! — сказал он.

Нежка была поражена. Этого она меньше всего ожидала.

— Давай! — протянула она руки. — Где она?

— Вот держи!

Девочка нащупала в темноте куклу, схватила ее и притиснула к груди. Она дрожала в приливе благодарного чувства и даже тихонько всплакнула от радости.

Тинче присел на край кровати.

— Тише, чтобы нас не услышали! — сказал он.

— Где ты нашел куклу? — спросила его Нежка.

— Хозяйка выбросила ее в мусор… А я подобрал.

Нежка снова вспомнила все обиды. У нее дрогнул подбородок. Тинче был виноват в ее бедах. Этого она забыть не могла.

— А почему… ты раньше… унес… мою куклу?

Мальчику стало неловко. Он посмотрел в сторону, в темноту.

— Потому что ты сказала, что это я… тебя пугал.

— А разве не ты?

Тинче решительно тряхнул головой.

— Нет, — ответил он.

— Тогда кто же?

— А ты разве не знаешь? Филипп!

Нежка сидела на постели, широко раскрыв глаза. Вот оно что! Сейчас это показалось ей вполне естественным. Поэтому хозяин и ударил Филиппа. Теперь она все поняла. Значит, Тинче не такой уж злой мальчишка, хотя у него лохматая, вихрастая голова. Нежка была перед ним виновата. Она пожалела о том, что случилось, но не сказала ни слова. Некоторое время оба молчали.

Между тем небо прояснилось, показались звезды. Иногда налетал ветерок и шелестел листвою.

— Хозяин больно тебя ударил? — спросила наконец Нежка.

— Пустяки, — Тинче пренебрежительно мотнул головой, но голос его подрагивал от обиды и гнева. — Мне это не впервой. А ты? Я бы на твоем месте сбежал.

Нежка смотрела на него и слушала как взрослого советчика. Она доверилась ему всей душой. То, что он говорил, находило отклик в ее сердце. Мысль о побеге возникала у нее уже не однажды. Она снова заплакала.

— Тише, Нежка! — прошептал пастух. — Неровен час, услышат… А ты убеги! Если не убежишь, у тебя завтра снова отберут куклу… Я тебе помогу.

Отберут куклу? Нежка задумалась. Нет, только не это. Она решилась. Убежит!

— И ты тоже убежишь? — спросила она Тинче.

— Нет, — грустно покачал он головой. — Мне нельзя. Я должен остаться до Юрьева дня.

Нежка посидела еще минуту. Совершать побег было жутко. Потом она быстро поднялась с постели.

15

Пастух помог Нежке выйти через дверь во фронтоне.

За сеновалом они попрощались. Тинче, дурачок, не знал, почему Нежка смотрит на него такими печальными глазами. Ах, если бы он проводил ее хотя бы до реки! Но просить она не смела.