Сумрачный дар - [101]

Барон вздрогнул и полыхнул страхом.

Что, только сейчас дошло, что за измену королю карают весь род?

Однако барон быстро взял себя в руки. Собрался. И попробовал торговаться, хорошо хоть, не открыто.

— Ваше высочество желает?..

— Письменного признания, заверенного настоятелем храма Светлой и Магбезопасностью, — ответил Каетано. — Затем вы уедете в поместье и останетесь там до моего распоряжения. Возможно, Темный Хисс явит милость, и гильдия ткачей не возьмет второго заказа на вас. Молитесь ему.

— А мой сын? Мануэль?

— Ваш сын получит шанс искупить вашу вину службой лично мне.

— Заложником…

— Живым и не запятнанным предательством. Это лучше, чем плаха, не находите?

— Нахожу. Я ошибся, посчитав вас наивными детьми, сир. Могу лишь молить Двуединых, чтобы мой сын не повторил этой ошибки.

— Не портите впечатление лестью, барон, — поморщилась Шу. Она уже вполне успокоилась, содрала к ширхабам лысым окровавленные перчатки и даже проверила младшего Наба, чтобы не вздумал очнуться не вовремя. — У вас будет возможность поговорить с сыном. И дайте ваш ментальный амулет. Как давно он у вас?

— Десять лет, ваше высочество. — Барон, так и не встав с колен, протянул Шуалейде топазовую брошь, которой был заколот его шейный платок.

— А тот амулет, который вы передали Мастеру Ткачу, вам дал сам Бастерхази?

— Нет, ваше высочество. Я нашел его в своей комнате в Риль Суардисе, он был в бархатном мешочке без каких-либо знаков, без записки или письма. Я опознал его, потому что с юности увлекаюсь артефактами. Я вообще не имел дела с придворным магом ни разу за последние три года.

Дальше вопросы задавал Энрике. Барон отвечал подробно и правдиво: без ментального амулета его эмоции были как на ладони. Но оба, и барон, и Ристана, вели себя как истинные параноики: ни единого слова о смерти Каетано! Все только на уровне «я знал, чего на самом деле хочет ее высочество», и «ее высочество любезно предложила моему сыну место в свите наследника». Благолепие, ширхаб его нюхай, и ни единого доказательства участия в заговоре Ристаны.

— Поздравляю, барон, — Энрике сочувственно похлопал его по плечу, — подставили вас. Такого хитрого, такого осторожного, ай-ай-ай.

Барон скривился и покосился на мирно спящего сына.

— Не беспокойтесь, Мануэль не узнает о вашем позоре. — Каетано был в бешенстве, но разговаривал спокойно и разумно, как истинный Суардис. — Не от нас. Мне нужен одаренный шер рядом. Как друг, а не как заложник или должник.

— Благодарю вас, сир, — склонил голову барон Наба.

Что ж. Его благодарность, раскаяние в собственной дури и уважение к победителям было искренним. Теперь оставалась сущая малость — сделать Мануэля Наба другом Каетано. А, да. И что-нибудь правдоподобное соврать Бертрану.

Злые боги, как же Шуалейда ненавидела врать!

— Ступайте к себе, барон, скажитесь больным и ни с кем не разговаривайте, — велел Энрике и напомнил: — Вы едете с нами до ближайшего храма Светлой, а дальше — в свое поместье.

Лишь когда барон ушел, даже не заикнувшись о возвращении ментального амулета, все пятеро переглянулись.

— Я справлюсь, — сказал Зако, кивнув на спящего Мануэля Наба. — Тебе нужен верный друг, а не жертва ментальной манипуляции, не так ли, твое высочество?

— Разумеется, ты справишься. — Кай похлопал Зако по плечу. — Я же вижу, он тебе нравится.

— Не так часто мне достается почти равный противник, — усмехнулся Зако. — Хоть и опять одаренный шер. Чем хоть одаренный?

— Земля, третья светлая категория. Та третья, которая когда-то была слабенькой четвертой, но по нынешним временам — сокровище, — отозвался Энрике. — Твой ментальный дар лишь самую малость слабее.

Зако лишь пожал плечами. Его дара хватало только на самопроизвольный ментальный блок и способность видеть сильные магические потоки. Ну и по мелочи — реакция, здоровье, капелька везения. Но даже на третью категорию его уже не хватало. И что Шуалейде всегда очень нравилось в Зако — так это полное отсутствие зависти к дару друзей.

— А нам придется как-то объясняться с полковником Бертраном, — вздохнул Кай.

— Ну, думаю, в дела барона Наба с Магбезопасностью мы лезть не станем. — Шу взяла его за руку и слабо улыбнулась. — Рана Мануэля — следствие чьего-то дурного глаза, вопль шеры Ландеха с утра пораньше — мышь. Я сама поговорю с ним, Кай. Привыкай — ты добрый, хороший наследник короны, а я… мне можно быть не совсем примерной девочкой.

— Я не собираюсь снова прятаться за твоей юбкой! — возмутился Кай, но его оборвал Энрике:

— Не уподобляйтесь барону Наба, ваше высочество. Вам придется еще не раз разыгрывать эту партию и не раз прикрывать сестру там, где она не справится сама. Доблесть правителя не в том, чтобы лезть на передовую, забыв мозги в кармане, а в том, чтобы принимать неприятные, но необходимые решения для блага семьи и подданных.

— Ты зануда, — лишь вздохнул Кай.

— Как дохлая мышь, — кивнул Энрике и стряхнул несуществующую пылинку с обшлага своего черного капитанского мундира.

Кай с Зако хмыкнули и переглянулись, а Шу подумала: как только поговорит с Бертраном — непременно выяснит, при чем тут дохлые мыши. И конечно же, расскажет эту историю светлому шеру Люка, чтобы он мог ею гордиться. Ведь если бы не его рассказы, ей бы и в голову не пришел такой замечательный план!