suMpa - [141]

Нью-Йорк стал большой рождественской открыткой, несмотря на то, что до декабря оставалось несколько месяцев: прекрасные дома, блестящие автомобили, в основном дорогие, улыбающиеся или погруженные в себя люди. Красивые люди, на чьих лицах нет ни тени хмурости или уныния, на чьих прекрасных телах изящно смотрятся дорогие и красивые одежды. Или прикольные «обложки», вызывающие у красивых окружающих людей добрые улыбки: гномы, эльфы, мультяшные красавицы, супергерои…

Нью-Йорк снова стал столицей мира. Нового мира, которому важно выглядеть, а не быть.

И Орк смотрел на город отчужденно.

Не видя смысла в ложной красоте.

И не стал прогуливаться, как обязательно делал раньше, до того, как узнал, насколько сильно влияют на облик города трудолюбивые наноботы. Не стал прогуливаться, потому что открытки можно посмотреть, сидя в удобном кресле.

Бен прилетел в JFK поздно вечером и сразу отправился в бар «The Press Lounge», в заведение, которое несколько дней назад было выкуплено у хозяев и с тех пор закрыто для посетителей; на крышу, с которой открывался превосходный вид на город и на которую новые хозяева выставили рояль. Чтобы в тихий час заката наигрывать бессмертную «New York, New York», наблюдая за тем, как над высоченными домами одна за другой появляются прекрасные звезды…

– Слишком красивое небо, – негромко произнес Орк. – Неужели его тоже обрабатывают наноботами?

– Не думаю, что все настолько плохо, – отозвалась Мегера, замедляя темп, но продолжая наигрывать мелодию.

– Почему нет?

– Должно же в этом чертовом мире остаться хоть что-то настоящее.

– Других вариантов, кроме неба, нет?

– Предложи, – почти равнодушно сказала девушка.

Она избегала смотреть Орку в глаза. И вообще: избегала смотреть на него, сосредоточившись на клавишах. Хотя было понятно, что «New York, New York» Эрна способна сыграть с закрытыми глазами.

– Чувства, – со спокойствием, которого в действительности не испытывал, ответил Орк. – Чувства нельзя обработать наноботами и скрыть под «обложкой».

– Люди справляются, – обронила Мегера.

И впервые сфальшивила. Правда, мгновенно поправилась, продолжила наигрывать мелодию, но сбилась. Сбилась, когда Орк заговорил о чувствах, обвинив ее…

– Он сказал, что ты сам обо всем догадался, – сменила тему девушка. – Он сказал, ты сам понял, что я тебя обманываю.

– Да, – коротко подтвердил Бен.

– Как?

– Нашел стихотворение, которое ты декламировала в Риме, и прочитал до конца.

                          И в этот безысходный час,

                          Когда последний свет погас

                          На дне молчанья и забвенья,

                          И древний Рим исчез во мгле,

                          Свершалось преосуществленье

                          Всемирной власти на земле:

                          Орлиная разжалась лапа

                          И выпал мир.

                          И принял Папа

                          Державу и престол воздвиг.

                          И новый Рим процвел – велик

                          И необъятен, как стихия.

                          Так семя, дабы прорасти,

                          Должно истлеть…[24]

– Я не верю, что ты обо всем догадался, лишь прочитав стихотворение. – Эрна выдержала короткую паузу. – Говори правду.

– Я всегда говорил тебе правду.

– И перестань вести себя, как ребенок.

Бен тихо выдохнул, покрутил головой, словно удивляясь собственной выдержке, и спокойным голосом продолжил:

– Ты прятала лицо под «обложками» до тех пор, пока не установила мне «GeniusM», меняла цвет глаз и волос, называла себя разными именами, но если ты надеялась, что я не пойму, что сплю с одной женщиной, ты, получается, считала меня полным имбецилом.

– Спасибо, Орк, – мягко улыбнулась девушка. – Мне приятно слышать эти слова, я рада, что не сумела тебя обмануть. И прости: я должна была притвориться Беатрис, чтобы подготовить тебя к появлению Мегеры.

– Когда ты явилась в первый раз, тебя звали Келли.

Эрна вздрогнула, прекратила играть, но по-прежнему смотрела на клавиши. Через секунду спросила:

– Ты и об этом догадался?

– Я не догадывался, я вспомнил, как вела себя Келли в постели, вспомнил ее манеру говорить и выстраивать фразы. Я подметил все это в Беатрис, а потом, когда она так вовремя «погибла», услышал те же интонации от тебя.

– И остался со мной?

– Если женщина врет, это еще не повод от нее бежать.

– Тебе некуда было бежать!

– Я мог бы свернуть тебе шею и начать все заново.

– Что же тебе помешало?

– Твои слова, твои глаза, твоя манера задумываться на ходу, твоя улыбка, – Орк помолчал. – Как же тебя все-таки зовут?

И вот тогда она подняла голову и, глядя мужчине в глаза, отчеканила:

– Эрна Феллер.

Не умоляя о пощаде. Абсолютно спокойно ожидая решения Бена.

– Кто ты ему? Дочь?

– Племянница.

– Я слышал, семья Феллера погибла.

– Во время цунами, – подтвердила Мегера. – Эта катастрофа разорвала его мир и, кажется, окончательно свела с ума. До цунами А2 жил ради дочери, после – всегда искал смерти и всегда ее избегал. Он ведь фартовый, умный и очень сильный, очень… Он настолько сильный, что сумел спастись во время цунами, и это, это… Это невероятно. А2 неистово силен, а когда ему не хватает – берет из своей воли, она у него железная, и делается еще сильнее, в десять раз сильнее – и всегда добивается того, чего хочет. – По губам Эрны скользнула грустная улыбка. – Во время цунами А2 сотворил чудо: спасся сам и вытащил меня, сам захлебывался, а меня держал, тянул, готов был пойти на все, потому что думал… – На глазах Мегеры выступили слезы. – А2 думал, что спасает дочь. Мы с Анной очень похожи… были очень похожи, и я… Я никогда не забуду, как он посмотрел на меня, когда вытащил и понял, что ошибся. Не забуду, как он выл, сидя перед океаном. Никогда… А потом, когда нас отыскали его люди, мы договорились, что я исчезну. Скажусь мертвой.