Сумма теологии. Том X - [34]

Во-первых, потому, что оно противоречит авторитету Священного Писания, в котором Господь прямо говорит о Своей душе: «Душа Моя скорбит смертельно» (Мф. 26:38); и еще: «Власть имею опять принять ее», то есть душу[88] (Ин. 10:18). На это Аполлинарий отвечал, что [дескать] о душе сказано метафорически, в том смысле, в каком в Ветхом Завете сказано о душе Бога: «Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя» (Ис. 1:14). Но, как говорит Августин[89], евангелисты рассказывают нам о том, как Иисус удивлялся, возмущался, скорбел и желал. Но это так же свидетельствует о том, что Он обладал истинной душой, как то, что Он ел, спал и уставал свидетельствует о том, что Он обладал истинным человеческим телом. В противном случае, то есть если бы обо всем этом было сказано метафорически, как это было сказано о Боге в Ветхом Завете, истинность евангельских историй была бы поставлена под сомнение. Ведь одно дело то, что было предвозвещено нам в виде образов, и совсем другое – те исторические события, которые поистине были сообщены нам евангелистами.

Во-вторых, это заблуждение сводит на нет полезность Воплощения со стороны освобождения человека. На это Августин возражает так: «Если бы Сын Божий, принявши плоть, оставил без внимания душу, то так могло бы быть либо потому, что Он знал о ее безгрешности, вследствие чего ей не требовалось никакого [исцеляющего] средства; либо потому, что Он полагал ее недостойной Себя и не желал даровать ей милости искупления; либо потому, что Он считал ее неизлечимой или же был неспособен ее излечить; либо потому, что Он отрекся от нее как от чего-то ненужного и, по-видимому, бесполезного. Но две из приведенных причин есть не что иное, как богохульство. В самом деле, как назовем мы Его всемогущим, если Он не в состоянии исцелить то, что безнадежно [больно]? Или же – Богом всего, если Он не созидает нашей души? Что же касается других двух причин, то одна пренебрегает причиной души, а другая не оставляет места заслуге. Он ли, если мыслить Его со стороны причины души, не стремился отделить ее от преднамеренного преступления греха, даровав возможность получить закон посредством обеспечения ее навыком ума? Или как могли бы мы говорить о Его милосердии, если бы Он презрел ее по причине ее постыдной греховности? Ведь если рассматривать ее со стороны происхождения, то субстанция души драгоценней [субстанции] тела, но если – со стороны преступления греха, то она, будучи интеллигибельной, хуже тела. Итак, я знаю и заявляю, что Христос есть всесовершенная мудрость и, кроме того, у меня нет ни малейшего сомнения в том, что нет никого более любящего, чем Он. По причине первого Он никогда не презрел бы то, что лучше и в большей степени причастно рассудительности, а по причине второго Он в первую очередь защитил бы то, что более пострадало».

В-третьих, эта точка зрения противоречит истине Воплощения. В самом деле, плоть и другие части человека получают свой вид благодаря душе. Следовательно, если душа отсутствует, то, как это явствует из сказанного Философом, нельзя говорить [о человеке] как об этих вот костях или этой вот плоти, разве что соименно[90].

Ответ на возражение 1. Когда мы говорим, что «Слово стало плотию», то под «полотью» имеем в виду всего человека, как если бы мы сказали: «Слово стало человеком», в каковом смысле читаем в [книге пророка] Исайи: «Узрит всякая плоть спасение Божие!» (ибо уста Господни изрекли это) (Ис. 40:5). Весь же человек обозначен плотью потому, что, как сказано в той же книге, Сын Божий станет видимым нам благодаря плоти, по каковой причине добавлено: «И явится слава Господня». Или, возможно, так это потому, что, как говорит Августин, «из всего, что соединилось, наивысшим было Слово, а наинизшим – плоть. Поэтому, желая засвидетельствовать нам любовь к божественному смирению, евангелист упомянул о Слове и плоти и ничего не сказал о душе – ведь она ничтожнее, чем Слово, и возвышеннее, чем плоть»[91]. Кроме того, было разумно упомянуть плоть потому, что она, будучи крайне удалена от Слова, представляется менее всего пригодной для того, чтобы быть принятой.

Ответ на возражение 2. Слово есть источник жизни как первая действенная причина жизни, а душа есть начало жизни тела как его форма. Но форма является следствием действователя. Поэтому из самого присутствия Слова скорее следовало бы сделать вывод, что тело было оживлено, что подобно тому, как из присутствия огня можно сделать вывод, что тело, в котором находится огонь, является теплым.

Ответ на возражение 3. Отнюдь не нелепо, более того, должно утверждать, что в Христе наличествовала природа, которая была установлена прившедшей в тело душой. Дамаскин [просто] отрицал то, что в Иисусе Христе наличествовал «общий вид», то есть нечто третье, возникшее из Божества и человечности.

Раздел 4. Принял ли Сын Божий человеческий ум, или рассудок?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Сын Божий не принимал человеческого ума, или рассудка. В самом деле, там, где наличествует сама вещь, в ее образе нет никакой необходимости. Но, как говорит Августин, человек был сотворен по образу Божию со стороны своего ума