Сумма теологии. Том IV - [204]
Ответ на возражение 3. Любая сила, которая разделяется сама в себе, ослабевает. Следовательно, если человек, будучи разгневан на одно, разгневается еще и на что-то другое, то уже только поэтому его прежний гнев ослабеет. Особенно это заметно в том случае, когда его второй гнев сильнее первого, поскольку тот причиненный вред, который обусловил его первый гнев, будет по сравнению со вторым вредом, который оценивается как больший, казаться незначительным и не стоящим того, чтобы из-за него гневаться.
Раздел 3. Препятствует ли гнев, прежде всего, пользованию разумом?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что гнев не препятствует пользованию разумом. В самом деле, то, что предполагает акт разума, похоже, не препятствует пользованию разумом. Но, как сказано в седьмой [книге] «Этики», «гнев прислушивается к голосу разума»[862]. Следовательно, гнев не препятствует разуму
Возражение 2. Далее, чем больше чинится препятствий разуму, тем меньше человек демонстрирует свои замыслы. Но Философ говорит, что «помыслы разгневанного не скрыты, а открыты»[863]. Следовательно, похоже на то, что гнев, в отличие от вожделения, которое, как сказано в том же месте, склонно скрывать свои помыслы, не препятствует пользованию разумом.
Возражение 3. Далее, суждение разума наиболее очевидно при сопоставлении им противоположностей, поскольку противоположности более всего различимы, когда находятся рядом. Но это также увеличивает и гнев, поскольку по словам Философа, «люди особенно склонны гневаться тогда, когда речь идет об умалении их чести, например, доблестные люди, когда их позорят»[864], и так далее. Таким образом, одна и та же причина и усиливает гнев, и облегчает суждение разума. Следовательно, гнев не препятствует суждению разума.
Этому противоречит сказанное Григорием о том, что гнев, «в возбуждении тревожа ум, лишает его света разумения»[865].
Отвечаю: хотя ум, или разум, не использует телесный орган для осуществления собственного акта, тем не менее, коль скоро для этого акта требуются некоторые чувственные силы, деятельность которых нарушается вследствие встревоженности тела, то из этого с необходимостью следует, что любое телесное волнение может препятствовать суждению разума, что очевидно в случае опьянения или сна. Но уже было показано (2), что гнев вызывает телесное волнение – прежде всего, в области сердца, – последствия чего проявляются и во внешних членах. Следовательно, из всех страстей гнев наиболее явственно препятствует суждению разума, согласно сказанному [в Писании]: «Встревожено гневом око мое»[866] (Пс. 30:10).
Ответ на возражение 1. Начало гнева находится в разуме, а именно в том, что касается движения желания, которое является формальным элементом гнева. Но страсть гнева препятствует совершенному суждению разума, как если бы она прислушивалась, но не слишком, из-за изменения, вызванного мгновенным повышением температуры, каковое изменение является материальным элементом гнева. И в этом отношении гнев препятствует суждению разума.
Ответ на возражение 2. О разгневанном говорят как об открытом не потому, что ему открыто, что надлежит делать, а потому, что он не скрывает свои замыслы и действует открыто. Это отчасти происходит потому, что гнев чинит препятствия разуму, вследствие чего тот не различает, что лучше скрывать, а что исполнять открыто и не придумывать способы сокрытия, а отчасти из-за расширения сердца, усиливающего великодушие, которое является следствием гнева, а о великодушном Философ сказал, что «ненависть его и дружба необходимо должны быть явными… И говорит, и действует он явно»[867]. О вожделении же, с другой стороны, говорят как о низком и скрытном потому, что во многих случаях то, чего жаждет вожделение, имеет оттенок постыдного и сладострастного, и человеку хочется, чтобы оно не было замечено [другими]. Но когда речь идет о том, что имеет оттенок мужественности и превосходства, например, отмщении, человек старается быть открытым.
Ответ на возражение 3. Как уже было замечено, движение гнева зарождается в разуме, в связи с чем сопоставление противоположностей облегчает суждение разума по той же причине, по какой оно увеличивает гнев. В самом деле, когда обладающий почетом или богатством человек их теряет, потеря кажется большей, чем она есть, из-за контраста, а еще потому что она явилась неожиданностью. Следовательно, она причиняет и большую печаль, как и большое благо вызывает тем больший восторг, чем более неожиданно его обретение. И чем больше возрастает предшествующая [гневу] печаль, тем больше возрастает и [сам] гнев.
Раздел 4. Обусловливает ли гнев прежде всего молчаливость?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что гнев не обусловливает молчаливость. В самом деле, молчаливость противоположна речи. Но возрастание гнева способствует речи, что очевидно на примере трех степеней гнева, установленных нашим Господом, когда Он говорит: «Всякий, гневающийся на брата» и, далее, «кто же скажет брату своему «рака"" и, наконец, «а кто скажет «безумный"" (
