Сумма теологии. Том IV - [170]

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что слезы не утешают в страдании. Ведь никакое следствие не ослабляет причины. Но слезы, или стоны, это следствие страдания. Поэтому они не ослабляют страдания.

Возражение 2. Далее, как слезы, или стоны, являются следствием страдания, точно так же следствием радости является смех. Но смех не ослабляет радости. Поэтому и слезы не ослабляют страдания.

Возражение 3. Далее, когда мы плачем, печалящее нас зло присутствует в представлении. Но образ того, что нас печалит, усиливает страдание, точно так же как образ приятного усиливает радость. Поэтому похоже на то, что слезы не ослабляют страдания.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что когда он оплакивал смерть своего друга, все тяготило его душу «кроме стонов и слез»[677].

Отвечаю: слезы и стоны по природе приносят утешение в страдании, и причины на то две. Во-первых, та, что пагубная вещь причиняет больше вреда тогда, когда мы замыкаем ее в себе, поскольку в таком случае душа более сосредоточивается на ней, в то время как если позволить ей выйти наружу, то интенция души рассеивается во внешних вещах, в результате чего внутреннее страдание ослабевает Поэтому обремененные страданием люди, плача, стеная и даже причитая, выставляют свое горе напоказ и тем самым ослабляют его. Во-вторых, та, что действие, приличествующее человеку в связи с его фактическим состоянием, доставляет ему удовольствие. Но слезы и стоны – это приличествующие страдающему человеку действия и, следовательно, они доставляют ему удовольствие. И коль скоро, как уже было сказано (1), каждое удовольствие некоторым образом утешает в страдании, или боли, то из этого следует, что слезы и стоны ослабляют страдание.

Ответ на возражение 1. Это отношение причины к следствию противоположно отношению причины страдания к страдающему В самом деле, любое следствие адекватно своей причине и, таким образом, ей приятно, но причина страдания неприятна тому кто испытывает страдание. Значит, следствие страдания не относится к страдающему так, как относится к нему причина страдания. Поэтому в силу указанного противоположения страдание ослабляется следствием.

Ответ на возражение 2. Отношение следствия к причине подобно отношению объекта удовольствия к тому, кто испытывает удовольствие, поскольку в данном случае одно согласуется с другим. Но подобное усиливается подобным. Поэтому радость усиливается благодаря смеху и другим следствиям радости, за исключением, разве что, тех случаев, когда они чрезмерны, и тогда они акцидентно ослабляют ее.

Ответ на возражение 3. Если рассматривать образ того, что нас печалит, как таковой, то он по природе склонен усиливать страдание; тем не менее когда человек представляет себе нечто, приличествующее ему в его фактическом состоянии, он получает от этого некоторое удовольствие. По той же причине и смех оставляет человека; в самом деле, когда человек расположен думать, что ему надлежит рыдать, он, как говорит Цицерон, сожалеет о своем смехе как о чем-то недостойном[678].

Раздел 3. Может ли сочувствие друзей утешить в страдании, или боли?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что страдание сочувствующих нам друзей не может утешить нас в нашем собственном страдании. В самом деле, противоположные причины порождают противоположные следствия. Но, как сказал Августин, «чем больше радующихся вместе, тем больше радости у всех и каждого, поскольку они побуждают и воспламеняют друг друга»[679]. Следовательно, на том же основании можно сказать, что чем больше печалящихся, тем больше и их печаль.

Возражение 2. Далее, как говорит Августин, для дружбы необходима взаимная любовь[680]. Но сочувствующий друг сострадает страданию друга, которому он сочувствует. Следовательно, сострадание сочувствующего друга порождает сострадание в страдающем, что, похоже, приводит к удвоению его страдания.

Возражение 3. Далее, страдание следует за любым причиненным другу злом так, как если бы оно было причинено себе самому, поскольку «друг – это второе V»[681]. Но страдание – зло. Следовательно, страдание сочувствующего друга увеличивает страдание друга, которому он сочувствует.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что когда друзья разделяют наше горе, страдание облегчается[682].

Отвечаю: когда некто испытывает боль, то вполне естественно, что сочувствие друга доставляет ему утешение, на что, по словам Философа, имеются две причины[683]. Первая из них – та, что страдание обременяет подобно весу тяжелого тела, которое мы силимся поднять в одиночку; поэтому когда человек видит, что кто-то еще опечалился его печалью, ему кажется, что груз разделен и вес уменьшен, и тогда бремя страдания переносится им легче, как это всегда происходит при переноске телесных тяжестей. Вторая и лучшая причина – та, что когда друзья человека сочувствуют ему, он видит, что они его любят, а это, как было показано выше (32, 5), доставляет ему удовольствие. Таким образом, коль скоро любое удовольствие, как уже было сказано (1), ослабляет страдание, то из этого следует, что сочувствие друга облегчает страдание.