Сумерки вождей - [14]

Сталина остановил один из меньшевиков, ухватив его за рукав, горячо втолковывал:

— Вы что, не понимаете? Большевистская авантюра будет ликвидирована не сегодня завтра! Ваша власть эфемерна и не продержится дольше нескольких дней. Нужен единый демократический фронт, соглашение всех социалистических партий, коалиционное правительство.

Сталин молча отодвинул его в сторону и пошел дальше.

— Восстание народных масс, — тем временем чеканил с трибуны Лев Троцкий, — не нуждается в оправдании. То, что произошло, это восстание, а не заговор. Народные массы шли под нашим знаменем, и наше восстание победило. А теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение. С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда или которые делают это предложение? За ними нет никого в России. И с ними должны заключить соглашение как равноправные стороны миллионы рабочих и крестьян, представленных на этом съезде? Нет, тут соглашение не годится. Тем, кто отсюда ушел, мы должны сказать: вы — банкроты! Ваша роль сыграна и отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории!

Зал был полон. Взад-вперед сновали вооруженные люди.

Двое видных большевиков беседовали вполголоса. Проходя мимо, Сталин услышал их разговор. Один горячился:

— Вот пришла великая революция и чувствуется, что, как ни умен Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого. Ленин как-то стушевался, а имя Троцкого гремит!

Второй рассудительно заметил:

— Ленин лишился симпатий из-за нежелания предстать перед судом. На массы такого рода вещи действуют сильнее, чем любые политические обвинения. Струсил! Спрятался в то время, когда его товарищи по партии арестованы. Вот как это выглядит.

Сталин, ничего не сказав, прошел дальше. Тем временем Троцкий предоставил слово Ленину. Встретили его восторженно. Владимир Ильич предстал перед публикой впервые после четырехмесячного пребывания в подполье. На трибуну поднялся казавшийся незнакомым совершенно лысый и чисто выбритый человек. В таком виде, без бороды и усов, его многие поначалу и не узнали. Но только не Сталин, который собственноручно сбрил ему бороду и усы.

Сталина увидел Анатолий Васильевич Луначарский:

— Идете на заседание? Будем составлять кабинет министров… Сначала Ленин не хотел войти в правительство. Я, говорит, буду работать в ЦК партии… Но мы говорим — нет. Мы на это не согласились. Заставили его самого отвечать в первую голову. А быть только критиком всякому приятно…

Члена ЦК партии большевиков Александру Михайловну Коллонтай, которая с пакетом в руках куда-то спешила, остановил Глеб Бокий:

— Хочу тебя познакомить.

Он указал на молодую женщину:

— Это американская журналистка Бесси Битти. Она приехала в Россию вместе с Джоном Ридом и тоже поддерживает нашу революцию.

Бокий повернулся к американке:

— А это Александра Коллонтай. Она встречала вернувшегося из эмиграции Ленина на Финляндском вокзале в Петрограде.

Александра Михайловна рассмеялась:

— Я вручила Ленину букет цветов, с которым он не знал, что делать. Пожала ему руку, а кто-то говорит: «Да хоть поцелуйтесь с Ильичом!»

Бокий пояснил американке:

— Коллонтай — одна из самых популярных ораторов и вождей нашей партии. Она прекрасно выступает, искренне, с чувством.

— Да, в эти месяцы пришлось много выступать. То на Марсовом поле, то на площадях, с броневика или на чьих-то плечах. Под моросящим дождем… Женщины плачут, а солдаты перебегают от трибуны к трибуне, чтобы еще раз послушать «эту самую Коллонтай». Я сама горела, и мое горение передавалось слушателям.

Журналистка Бесси Битти без околичностей осведомилась у Коллонтай:

— Я знаю, что вас прочат в состав нового правительства, которое сейчас формируют большевики. Так вы скоро будете министром?

— Конечно, нет, — искренне ответила Коллонтай смеясь. — Если бы мне пришлось стать министром, я стала бы такой же глупой, как и все министры.

Сойдя с трибуны, Ленин по длинному коридору поспешил на совещание.

В небольшой комнате прямо на письменном столе, отодвинув бумаги и газеты, член ЦК партии большевиков Александра Коллонтай резала круглый красный голландский сыр тонкими ломтиками, а крошки старательно собирала и отправляла в рот. Ленин, проходя мимо, поинтересовался:

— Откуда?

— Подарок шведских товарищей.

Владимир Ильич очень спешил, но остановился:

— Сыр все-таки вещь хорошая.

— Хотите кусочек? — угадала его желание Коллонтай.

— Давайте.

Александра Михайловна ловким движением отрезала ему полумесяц и завернула в какой-то революционный плакат.

Ленин с пакетиком вошел в комнату, забитую людьми. По-хозяйски устроился за столом. Рядом расположился еще кто-то из руководителей партии. Места остальным не хватило. Стояли или усаживались прямо на пол.

— Ну, что же, если сделали глупость и взяли власть, — несколько иронически сказал Лев Борисович Каменев, — то надо составлять министерство.

— У кого хороший почерк? — Ленин настроился на деловой лад.

— Владимир Павлович Милютин − лучший из нас писарь.

Будущему наркому земледелия советской России очистили место за столом. Он вооружился карандашом и бумагой.